следующего выстрела. Настало время финала. Я отключил вибрацию пробки и начал медленно вытаскивать ее из прямой кишки. Я пробовал анал с Тесс только один раз, так как она сказала, что я для нее слишком толстый. Ева, однако, сказала, что я могу сделать все, что угодно, лишь бы не причинил ей «слишком большую боль».

Как только пробка вышла из ее ануса, я решил использовать еще щедрое количество KY, чтобы не повредить ее. Затем я медленно ввел головку своего члена в ее едва растянутую задницу, пока она слабо шевелилась подо мной. Когда мой кончик наконец прошел через ее сфинктер, я позволил ногтям царапать ее спину, вплоть до шеи, и, наконец, провел растопыренными пальцами по ее волосам. Я схватил его за корни, вспоминая, как Тесс жаловалась на боль, если я тянул ее за волосы в другую сторону, и дернул голову Евы назад, чтобы она могла посмотреть на меня.

Ее лицо было достойно фотографии! Ее глаза оставались расфокусированными и не открывались полностью, рот был широко открыт, и, к моему величайшему удовольствию, из уголка ее рта по подбородку текла непрерывная струя слюны! Ничего из этого особо не изменилось, когда я глубже вошел в ее задницу, одновременно поднимая ее туловище за волосы. Ее глаза просто трепетали, когда она издавала неразборчивые гортанные звуки.

Когда я, наконец, вошёл в неё на всю длину, я не мог поверить, насколько напряжена её задница. Мне потребовалось несколько секунд, прежде чем я снова начал двигаться. Огромное количество KY смешалось с белой пеной наших уже смешанных соков, и вскоре она начала тянуть руку назад. Сначала я думал, что она хочет меня оттолкнуть, но звук протеста, когда я почти вырвался, в сочетании с тем, как Ева прижималась ко мне, сказал мне обратное. Поэтому вместо этого я схватил ее вытянутую руку, не отпуская ее волосы, плотно притянул ее туловище к себе и обхватил ее, чтобы начать круговыми движениями тереть ее клитор, заставляя ее издавать милые маленькие крики удовольствия. Одновременно я начал трахать ее с повышенной скоростью. Недавно начавшиеся крики и стоны дали понять, что она действительно может без проблем меня взять. Я наклонил голову вперед,

«Как моя маленькая принцесса? Тебе нравится твоя новая роль моей сестры-мусорщика?"

Я не получил от нее никакой заметной реакции. Если бы не довольная улыбка, появившаяся на ее губах, я бы подумал, что она меня больше не слышит. Единственной формой активного признания, которую я получил от нее, были гортанные звуки, формировавшиеся в глубине ее горла, пока я продолжал трахать ее задницу еще примерно пятнадцать минут. Несмотря на обильное количество различных видов смазки, которые я использовал, из-за трения мой член приобрел ярко-розовый цвет к тому времени, когда я наконец выпустил свою последнюю порцию глубоко в ее кишечник. Все мое тело свело судорогой, и я почувствовал, будто мои внутренности вырывают из меня через член! К тому времени, когда волны удовольствия наконец утихли, я был совершенно измотан.

Наконец я отпустил ее вялое тело, чтобы она рухнула на матрас, даже не предприняв никаких попыток поймать свое падение. Мой член выскользнул из ее задницы, когда она упала вперед. Тело Евы просто лежало, уткнувшись лицом в подушку, ее бессильные руки были раскинуты по бокам, ноги все еще раздвинуты, а задница поднята в воздух. Я увидел ее зияющую задницу, пытающуюся снова закрыться, но прежде чем у нее появился шанс сделать это, она удивила меня, выпустив пузырь спермы, наполненный частью воздуха, который я втолкнул в ее внутренности. Она даже не дернулась, когда пузырь лопнул, и за ним последовала густая капля моего белого крема, которая затем стекала на ее измученную киску. Она было ярко-красной и опухшей, из него сочилась сперма, как и из дыры над ней, хотя и в меньших количествах.

Ее бедра и ягодицы блестели от нашего сока. Вся нижняя часть ее тела была в беспорядке. Я выпрямил ее и заметил, что ее верхняя часть тела выглядит не намного лучше. Она, как и я, была вся в поту, волосы растрепаны и прилипли к влажной коже, а груди покраснели после того, как я грубо ласкал их в муках наслаждения. Однако ее лицо все еще было покрыто пятнами спермы, которую я вылил на него во время своего первого оргазма за ночь, хотя большая часть ее была размазана по подушке, на которой она сейчас отдыхала.

Увидев, как ее медленное и глубокое дыхание говорит мне, что она жива, я лег рядом с ней и притянул ее тело к себе. Меня даже не волновало, что вся моя сперма вытечет из ее тела на мои простыни. Меня также не волновало, что она спит на пропитанной спермой подушке. Я просто потерял сознание, как только положил голову на собственную подушку.

Глава 17

На следующее утро я проснулся с ощущением головокружения, что поначалу меня смутило, поскольку я проспал как убитый целых восемь часов! Никаких ночных беспокойств, требующих от меня выполнения дыхательных упражнений, которым научила меня Дэнни, как в ту ночь, когда я делил постель с Евой. Однако следующее, что я почувствовал, это боль в мышцах, когда я попытался встать с кровати, из-за чего воспоминания о последнем вечере снова нахлынули в мою голову. Я улыбнулся, рассказывая о событиях, которые привели к этой мышечной боли, и объяснил, почему я чувствовал себя таким истощенным.

Ева все еще дышала медленно и глубоко, хотя она немного пошевелилась, когда я впервые попыталась пошевелиться, и прижалась ко мне ближе. Хотя я никогда никому не признался бы в этом, если бы меня спросили, моя улыбка стала еще шире, когда она уткнулась лицом мне в затылок, слегка чмокнула его и пробормотала что-то неразборчивое, прежде чем снова погрузиться в глубокий сон.

Я просто ничего не мог с этим поделать. Как бы я ни презирал ее за ее прошлые поступки, ее плотное женское тело, прижатое к моему, эти милые звуки и мягкие прикосновения, все это было приятно. Я продолжал говорить себе, что наслаждение ее телом не означает, что я ее простил, но в то же время я чувствовал, что моя физическая реакция на ее женское обаяние каким-то образом выдает мою оправданную неприязнь к ней.

Пытаясь наконец прийти к какому-то выводу в своих внутренних спорах, я присмотрелся к ней поближе и удивился ее состоянию. Ее лицо все еще было покрыто полосами моей засохшей спермы,