Старик (качает головой). Печально. Но это касается, так сказать, высшего предназначения. А жизнь? Сама жизнь – разве она не есть уже чье-то гениальное создание? Разве в нее не вложен труд творца? Разве она не стоит того, чтобы наслаждаться каждой секундой существования? (Горячо.) Вам не понять этого, потому что у вас в запасе много жизни, но я… я физически ощущаю, как проходят мгновения. Как жизнь иссякает. И все, что хочется, – продлить ее как можно дольше. Но я – немощный, больной старик. Я не могу позволить себе всего того, что люблю, – то самое, что вы так не цените, – еду, вино, женщин, да что там говорить: я не могу даже ходить своими ногами и прикован к этому проклятому креслу. (Замолкает, опустив голову.) Сколько вы хотите за то, чтобы сопровождать меня в поездке?

Дима (с сочувствием). Мне очень жаль, но я не могу сопровождать вас.

Старик. Почему?

Дима. У меня есть дела.

Старик. Дела можно отложить. Сколько?

Дима. Извините, мне нужно идти. Я не тот человек, который вам нужен.

Дима встает с кресла и делает шаг к двери. Трал из приемной делает ему выразительные жесты: вертит пальцем у виска, грозит кулаком.

Старик (про себя). Достиг я высшей власти; шестой уж год я царствую спокойно. Но счастья нет моей душе.

Дима останавливается в дверях.

Дима (продолжает). Не так ли мы смолоду влюбляемся и алчем утех любви, но только утолим сердечный глад мгновенным обладаньем…

Дима и Старик (вместе заканчивают). Уж, охладев, скучаем и томимся?…

Пауза.

Старик (грустно). Иногда мне кажется, что это про меня…

Дима. Это вы-то «охладев, скучаем и томимся»?… С вашей жаждой жизни?

Старик (устало, вдруг поникнув). Жизни?… О чем вы? Мне осталось-то…

Старик берет со стола ручку и что-то пишет на листке бумаги. Дима видит худую кисть, покрытую пигментными пятнами, которая, кажется, с трудом движется.

Старик. Взгляните. Эта сумма вас устроит?

Дима склоняется над листком. На лице Димы отражается недоверие к громадности цифры. Поняв это по-своему, старик приписывает еще один ноль.

Дима и Трал быстро шагают по тротуару.

Дима (возбужденно)…Если даже мне придется две недели танцевать «Яблочко» – ради «Бориса» я сделаю и это. Кроме того, Старик не так плох, как может показаться. В сущности, больной одинокий человек. Со своими тараканами, конечно. А кто без тараканов? В его-то возрасте? (Останавливается.) Неужели я буду делать спектакль? Трал, это все на самом деле? Он действительно даст эти деньги?

Погруженный в свои мысли, Трал, кажется, не слушает Диму.

Трал. Говоришь, приписал нолик?

Дима. Ну да… Легко!

Трал (озабочен чем-то). Ну, я пошел, увидимся еще…

Трал идет в другую сторону.

Дима. Подожди! Спасибо… Возьми мой телефон, адрес… Как мы встретимся?

Трал (на ходу). Я тебя сам найду.

Трал напоследок улыбается через плечо и исчезает в толпе.

Дима набирает телефонный номер. Отвечает ему детский голос.

Девочка. Але?

Дима. Настя, это папа. Как дела?

Настя. Хорошо. (Шепотом.) Только тебе нельзя сюда звонить!

Дима. Почему?

Настя. Мама сказала, что ты шпион и теперь в секрете. А если ты будешь звонить нам, тебя могут поймать!

Дима. Но ты же не расскажешь никому, что я звонил? И никто меня не поймает!…

Настя. Я-то не расскажу, но Машка может проболтаться… Она и так все время ревет.

Дима (после паузы). Скажи ей, что я только на время шпион. Скоро это кончится.

Настя. А когда?

В это время в трубке слышится голос тещи.

Теща. Это с кем ты там разболталась? Это что, маму?…

Настя (торопливо). Все, пока!

Слышатся короткие гудки. Дима кладет трубку. Смотрит вокруг на пустую, разгромленную квартиру. В прихожей – сложенная сумка с вещами.

От пристани отходит теплоход. Громко, на всю округу, играет музыка. На палубе, облокотившись о поручни, стоит Дима. Он бросает окурок в воду, щурится на солнце и исчезает из виду.

Каюта представляет собой три просторные комнаты, обставленные с намеком на роскошь. Дима бросает на пол свою сумку, отодвигает занавеску и прохаживается по комнате. Распахивает дверцу шкафа: на плечиках аккуратно развешаны костюмы и рубашки. На видном месте красуется смокинг. Дима удивленно рассматривает гардероб.

Старик (за кадром). Пора переодеваться к завтраку, мой дорогой. Будем пунктуальны.

Дима. Вам помочь?

Старик. Спасибо, но у меня для этого есть Саймон, он прекрасно справляется.

Дима приоткрывает дверь в соседнюю комнату. Через щель он видит, как молчаливый молодой человек застегивает на старике пиджак. Старик тем временем продолжает говорить.

Старик (за кадром). Саймон – слуга в пятом поколении. Он берет на себя всю черную работу по обслуживанию моего никчемного тела…

Дима тем временем начинает переодеваться: белая рубашка, светлые брюки, галстук, пиджак.

Старик (продолжает за кадром)…К тому же Саймон не знает ни одного слова по-русски. Что может быть лучше для нашего путешествия?

Дима рассматривает себя в зеркале: облик его разительно переменился.

Дима. А галстук – это обязательно?

Старик. Обязательно.

Дима входит в комнату старика. Тот разворачивается в кресле и придирчиво его осматривает.

Старик. Я в вашем возрасте выглядел поэлегантнее, но ведь и времена изменились…

Дима и старик занимают удобный столик у окна, откуда хорошо просматривается весь ресторан. Слуга Саймон расположился за спиной старика в почтительном молчании. Посетители ресторана завтракают под негромкую музыку, с любопытством приглядываясь друг к другу.