Барбара приложила сына к груди. Малыш знал, что нужно делать. В противном случае люди давно бы вымерли, как динозавры. Мальчик тихонько причмокивал — совсем как теленок или поросенок на ферме, где вырос Сэм.

— Как вы решили его назвать? — спросил врач.

— Джонатан Филипп, — ответила Барбара.

Сэм кивнул. Не самое необычное имя — в честь его отца и отца Барбары, — но и не самое худшее. Если бы родилась девочка, они назвали бы ее Кэрол Паулетта, в честь своих матерей.

— Жаль, что мы не можем сообщить нашим родителям о рождении внука, — сказал Сэм и добавил: — Проклятье, неплохо бы сообщить им о нашей свадьбе или хотя бы о том, что мы живы. Я и сам не знаю, что стало с моими родителями; насколько мне известно, ящеры оккупировали Небраску в самом начале вторжения.

— А я бы хотела, — заявила Барбара, сев и обернувшись простыней, как тогой, — чего-нибудь поесть. У меня такое ощущение, будто две последние недели я копала траншеи.

— Никаких проблем, — заверил ее доктор.

И тут же в операционную вошла сестра и вкатила столик, на котором стояли тарелка с большим бифштексом и двумя печеными картофелинами, еще одна с тыквенным пирогом и две большие чашки. Показав на чашки, доктор извинился:

— Я знаю, в них должно быть шампанское, но мы налили вам наше лучшее домашнее пиво. Считайте, что это жертвоприношение войне. — И он подкатил столик поближе к Барбаре.

Поскольку жена продолжала кормить Джонатана, Сэм взялся за вилку и нож, иногда отрезая по кусочку мяса и для себя. Ему еще никогда не приходилось кого-нибудь так кормить. Барбара радостно улыбалась ему — для нее это тоже было в новинку. Она действительно сильно проголодалась, еда исчезла с тарелки с поразительной быстротой. Домашнее пиво, как доктор и обещал, оказалось вкусным и довольно крепким.

— Если алкоголь попадет в молоко, Джонатан, наверное, опьянеет?

— Вполне возможно, — ответил врач. — И будет крепче спать. Не думаю, что вас это огорчит.

«И как мы будем жить в одной комнате, — вдруг понял Сэм, — мужчина, женщина и ребенок». Впрочем, другие люди как-то справляются — значит, и у них все будет в порядке Потом он вспомнил, что ему необходимо вернуться в Миссури. Он решил, что это нечестно по отношению к ним с Барбарой, но не знал, что с этим можно сделать. Нет, не совсем так. Он знал. Знал, что ничего сделать нельзя.

Барбара закончила есть, и сестра унесла поднос. Сэм стал ждать, когда она вернется к Барбаре с креслом на колесиках, но потом сообразил, что из-за отсутствия электричества лифты не работают.

— Барбара не сможет подняться по лестнице, — запротестовал он.

— Она справится, — возразил врач. — Люди гораздо сильнее, чем кажутся на первый взгляд. Впрочем, мы не позволим ей подниматься по лестнице. Мы с вами, сержант, сумеем донести вашу жену.

И они решили эту задачу при помощи пожарной переноски, приспособленной для медицинских целей. Когда они поднялись на четвертый этаж, оба задыхались.

— Если бы не торжественность события, я бы предпочла подняться сама, — сказала Барбара

Она решила сама добраться до их с Сэмом комнаты. Правда, она с трудом ковыляла и так широко расставляла ноги, словно последние двадцать лет провела в седле.

Страха вышел из своей комнаты посмотреть, что делается в коридоре. Раскраска его тела оставалась неизменной — он все еще считал себя капитаном корабля. Для него не существовало официальной раскраски американского пленного. Он быстро подошел к сестре, которая держала на руках ребенка. Она невольно отступила на шаг, словно хотела защитить мальчика.

— Все в порядке, — быстро сказал Сэм. — Мы друзья. Пусть посмотрит на Джонатана.

Сестра с некоторым сомнением показала Страхе мальчика. Сэм заметил, что ящер смутился.

— Это тосевитский птенец? — спросил он на своем шипящем языке. — Маленький, а не Большой Урод. — И он широко открыл рот, радуясь собственной шутке.

Барбара ответила на его родном языке:

— Капитан, этой мой птенец, и он совсем не уродлив. — И она кашлянула в знак подтверждения.

Игер также кашлянул, показывая, что согласен со словами жены. С точки зрения грамматики предложение было построено несколько нестандартно, но Страха его понял.

— Семейные привязанности, — сказал Страха, словно напоминая себе. — Уверяю, я не хотел вас обидеть. По тосевитским меркам он настоящий образец красоты.

— О чем он говорит? — поинтересовался врач.

— Он утверждает, что у нас получился хорошенький ребенок, — ответил Сэм.

Он скептически относился к искренности Страхи, но ящер занимал слишком высокое положение, чтобы с ним спорить. К тому же — если не считать несколько преувеличенных представлений о собственных достоинствах и значимости, характерных для многих ящеров, — он был неплохим парнем.

— Ходить я могу, но стоять на одном месте трудно, — сказала Барбара по-английски. — Мне нужно прилечь.

Она с трудом преодолела последние метры и открыла дверь в комнату. Сестра последовала за ней с ребенком на руках.

Но прежде чем Барбара успела скрыться за дверью, появились Ристин и Ульхасс, пожелавшие взглянуть на ребенка. Они вели себя вежливее, чем Страха, но их явно распирало любопытство. Когда Джонатан открыл рот, чтобы закричать, Ристин воскликнул:

— У птенца нет зубов! Как он будет есть, если у него нет зубов?

Барбара закатила глаза.

— Если бы у ребенка были зубы, он не смог бы питаться моим молоком, — с чувством ответила она.

— Верно! Вы, тосевиты, сами кормите своих птенцов, — задумчиво проговорил Ульхасс. — Не сомневаюсь, что вы сделаете все необходимое для этого маленького — кстати, он самец или самка? — существа, выдающегося представителя своей расы.

— Спасибо, Ульхасс, — сказала Барбара, — но если мне придется простоять на ногах еще минуту, я превращусь в лежащего представителя своей расы.

И она вошла в комнату, которую они с Сэмом теперь будут делить с сыном.

Сестра внесла ребенка.

— Если потребуется какая-то помощь, позови меня, — сказала она и вручила ребенка Барбаре. — Удачи тебе, милая. — С этими словами она ушла, закрыв за собой дверь.

Сэму, несмотря на заверения сестры, вдруг показалось, что он, его жена и их ребенок остались единственными людьми во всем мире. Он вздохнул. Сумеет ли он справиться с такой ответственностью? Затем он сообразил, что задает бессмысленный вопрос. Ведь Джонатан и Барбара останутся здесь, а он вернется в Миссури.

Барбара положила Джонатана в кроватку, которую Сэм купил в комиссионном магазине в Хот-Спрингс. Колыбелька была совсем маленькой — хотя после ее появления в комнате стало не повернуться, — однако ребенок не занял и половины отведенного ему места. Барбара с тихим стоном опустилась на кровать.