— Я скоро туда подойду. Скажи ему, чтобы Буканиру добавили отрубей, сегодня и завтра. — Нахмурившись, Травкин повернулся к Данроссу, который пристально наблюдал за Ноубл Стар: — Вы не собираетесь участвовать в заезде в субботу?

— На данный момент — нет.

— Я бы не советовал.

Данросс рассмеялся.

— Знаю. До завтра, Алексей. Завтра поработаю с Импейшнс. — Он дружески похлопал тренера по плечу и ушел.

Травкин посмотрел ему вслед. Потом скользнул взглядом по лошадям, вверенным его попечению, и попадавшимся на глаза скакунам конкурентов. Он знал, что в субботу схватка будет жестокая и что за Ноубл Стар нужен глаз да глаз, и улыбнулся про себя: приятно участвовать в игре, где ставки так высоки.

Он развернул записку, которую держал в руке. Она была короткой — всего несколько строк по-русски — и начиналась так: «Привет из Кургана, ваше высочество. У меня есть вести об Анастасии…» У Алексея перехватило дыхание, он побледнел. «Клянусь кровью Христовой! — чуть не вскрикнул он. — Никто в Азии не знает ни того, что мой дом стоял в Кургане, на равнинных берегах реки Тобол, ни что мой отец был князь Курганский и Тобольский, ни того, какое имя носила моя юная жена, — кажется, тысяча жизней минула с тех пор, — которую поглотила революция, пока я воевал со своим полком… Клянусь Господом, я никому не называл её имени, даже про себя не смел его повторять…»

Ошеломленный, он перечитал записку. «Что это — ещё одна дьявольская выдумка Советов, врага всех русских людей? Или этот человек свой? О Господи Иисусе, пусть он будет свой».

После слова «Анастасии» в записке значилось лишь: «Прошу встретиться со мной в задней комнате ресторана „Зеленый дракон“, что в переулке около дома 189 по Натан-роуд, сегодня в три». Подписи не было.

На другой стороне паддока[149]рядом с финишем направлявшийся к своему тренеру Ричард Кван вдруг заметил Улыбчивого Цзина, председателя совета директоров банка «Цзин просперити», который приходился ему дальним родственником. Тот стоял на трибуне, направив бинокль на Пайлот Фиша.

— Привет, Шестой Двоюродный Брат, — радушно окликнул Кван по-кантонски. — Ел ли ты рис сегодня?

Хитрый старик тут же насторожился.

— Денег ты у меня не получишь, — грубо бросил Цзин, обнажив зубы, торчавшие вперед, из-за чего казалось, что он постоянно улыбается.

— Почему это? — так же грубо спросил Ричард Кван. — Получил от меня взаймы семнадцать, ети его, миллионов и…

— Да, но это ссуда до востребования через девяносто дней — хорошо вложенные деньги. Мы всегда платили сорок процентов по займам, — огрызнулся старик.

— Ах ты, жалкая старая кость, я помог тебе, когда ты нуждался в деньгах! Теперь пора возвращать долг!

— Возвращать? Что возвращать? — Улыбчивый Цзин сплюнул. — За все эти годы я возвратил тебе целое состояние. Я рисковал, а ты извлекал прибыль. Вся эта беда случилась в самое неподходящее время! У меня ни единого медяка наличностью! Я не такой, как некоторые банкиры. У меня деньги всегда используются с умом.

Как утверждала молва, они «использовались с умом» на наркотики. Ричард Кван, конечно, никогда об этом не спрашивал, и никто ничего точно не знал, но все считали, что банк Улыбчивого Цзина — одно из мест, где тайно отмываются доходы от наркоторговли, которая по большей части велась через Бангкок.

— Послушай, Двоюродный Брат, мы же одна семья, — начал Ричард Кван. — Это лишь временные трудности. На нас напали заморские дьяволы, так их и так. Когда подобное случается, цивилизованные люди должны быть заодно!

— Согласен. Но причина изъятия денег из «Хо-Пак» — ты. Ты. Снимают вклады из твоего банка, а не из моего. Ты каким-то образом задел этих блудодеев! Они копают под тебя — ты что, газет не читаешь? Да, и у тебя, как я слышал, вся наличность ушла на какие-то очень скверные сделки. Ты, Двоюродный Брат, сам сунул голову в кангу[150]. Добудь деньги у этого своего партнера-полукровки, гнусного сына малайской шлюхи. У него миллиарды — или у Прижимистого… — Старик вдруг захихикал. — Десять против одного, что старый блудодей даст тебе в долг!

— Если меня пустят под откос, то скоро доберутся и до «Цзин просперити».

— Ты мне не угрожай! — озлобился старик. В уголках губ у него постоянно собиралась слюна, губы то закрывали зубы, то раскрывали в характерной гримасе. — Если ты обанкротишься, я тут ни при чем. Зачем переносить свой скверный джосс на семью? Ничего во вред тебе я не сделал. Зачем ты пытаешься перенести на меня свой плохой джосс? Если сегодня… айийя, если сегодня он действительно на меня перекинется и эти вкладчики, собачья кость, начнут снимать деньги, я не продержусь и дня!

Ричарду Квану моментально стало легче оттого, что над империей Цзин тоже нависла угроза. «Хорошо, очень хорошо. Мне пригодится весь его бизнес. Особенно выход на Бангкок». Тут он бросил взгляд на большие часы над тотализатором и застонал. Пошёл лишь седьмой час, а в десять откроются банки и фондовая биржа. Он уже договорился с «Блэкс», «Викторией», «Бомбеем», а также «Истерн банк оф Коулун» о залоге ценных бумаг, которые покроют все с лихвой, но нервничал. И был взбешен. Ему пришлось заключить кое-какие очень нелегкие соглашения, соблюдать которые совсем не хотелось.

— Ну ладно, Двоюродный Брат, всего пятьдесят миллионов на десять дней — прежние семнадцать миллионов я продлю на два года, а через тридцать дней добавлю ещё двадцать.

— Пятьдесят миллионов на три дня за десять процентов в день, причем твой сегодняшний заем будет дополнительным обеспечением, а ещё я возьму, как ещё одно дополнительное обеспечение, закладную на твою недвижимость в Сентрал!

— Шёл бы ты блудить в ухо своей матери! Это стоит в четыре раза больше.

Улыбчивый Цзин пожал плечами и снова направил бинокль на Пайлот Фиша.

— Неужели эта черная громадина тоже побьет Баттерскотч Лэсс?

Ричард Кван угрюмо посмотрел на лошадь Горнта.

— Не побьет, если только мой тренер с жокеем не сговорятся осадить её или что-то ей подсыпать!

— Гнусные ворюги! Никому доверять нельзя! Моя лошадь ни разу не выходила в призеры. Ни разу. Не приходила даже третьей. Какая гнусность!

— Пятьдесят миллионов на неделю — два процента в день?

— Пять. Плюс недвижимость в Сент…

— Никогда!

— Возьму пятьдесят процентов.

— Шесть процентов, — сказал Ричард Кван.

Улыбчивый Цзин прикинул свой риск. И возможную прибыль. Прибыль обещала быть огромной, если… Если «Хо-Пак» не рухнет. И даже если это случится, прекрасным покрытием для займа будет недвижимость. Да, прибыль будет огромной при условии, что не случится массового изъятия вкладов у него самого. Может быть, он сможет рискнуть, заложить некоторые будущие отправки и заработать эти пятьдесят миллионов?