С наступлением сумерек в лесу становится так тихо, что хочется замедлить стук сердца и неслышно ступать по земле.

– Ну, так ты подумал, a cliamhuinn?[55] – услышала я тихий голос Джейми позади.

– О чем? – После службы Роджер говорил спокойно и приглушенно, хрипота почти не слышалась.

– О том, что вам делать – тебе и твоей семье. Теперь вы оба знаете, что малыш может путешествовать – и что вас ждет, если вы останетесь.

Что ждет всех нас. Я с тревогой вздохнула. Война. Сражения. Неуверенность во всем, кроме неминуемой угрозы. Угрозы болезни или несчастного случая – для Брианны и Джема. Угроза смерти в родах, если она снова забеременеет. А для Роджера – угроза смерти и тела, и души. Его голова зажила, но я видела, каким немигающим становился его взгляд, когда он думал о Рэндалле Лиллиуайте.

– А, да, – тихо ответил невидимый мне Роджер. – Я думал… и все еще думаю… m’ athair-cèile.

Я улыбнулась, услышав, как он назвал Джейми «тестем», хотя его тон был вполне серьезен.

– Сказать вам, что я думаю? А вы тогда скажете мне?

– Да, давай. Есть еще время поразмыслить.

– В последнее время я думал о Германе Хазбенде.

– О квакере? – удивился Джейми. Хазбенд покинул колонию вместе со своей семьей после битвы при Аламансе. Я слышала, они уехали в Мэриленд.

– Да, о нем. Что случилось бы, не будь он квакером? Если бы он продолжил начатое и повел регуляторов на войну?

– Не знаю, – помолчав, произнес Джейми. – Полагаешь, с настоящим лидером они преуспели бы?

– Да. А может, и нет – ведь оружия у них не было, – но все равно результаты были бы значительнее. И тогда…

Показался дом. Задние окна светились – к вечеру разжигали камин, к ужину ставили свечи.

– Если бы регуляторами правильно руководили, может, движение возникло бы здесь и в то время, а не через три года от нынешнего в Массачусетсе.

– Да? И если так, что тогда?

Роджер коротко фыркнул – все равно что пожал плечами.

– Как знать. Я в курсе того, что сейчас происходит в Англии, – они не готовы, они не представляют, чем здесь рискуют. Если война разражается внезапно, без предупреждения – если бы она разразилась при Аламансе, – то и распространяется быстро. Англичане понять ничего не успеют, а война уже закончится. Это спасло бы тысячи жизней и избавило бы людей от долгих лет военных действий.

– А может, и нет, – иронично заметил Джейми, и Роджер засмеялся.

– А может, и нет, – согласился он. – Суть вот в чем: есть время для тех, кто хочет мира, а есть для тех, кто жаждет крови.

Брианна дошла до дома, обернулась и стала ждать остальных, тоже прислушиваясь к разговору.

Роджер остановился рядом с ней и посмотрел наверх. Из дымохода фонтаном вылетали яркие искры, освещая его лицо.

– Вы обращались ко мне, – наконец сказал он, вглядываясь в ослепительную темноту. – На Собрании, у огня.

– Seas vi mo lâmh, Roger an t’oranaiche, mac Jeremiah mac Choinneich, – тихо произнес Джейми. – Да, обращался. «Останься со мной, поющий Роджер, сын Джеремайи».

– Seas vi mo lâmh, a mhic mo thaighe, – сказал Роджер. – «Останься со мной, сын моего дома». Вы это серьезно?

– Ты и сам знаешь.

– Тогда и я серьезно. – Роджер положил руку на плечо Джейми и сжал так, что побелели костяшки. – Я останусь с вами. Мы останемся.

Брианна наконец с облегчением выдохнула – тихо, как сумеречный ветер.

Большая свеча-часы немного прогорела, но оставалось еще много черных колец, отмечающих время. Джейми снова сложил камни в растаявший воск – один, два, три – и задул свечу. Четвертый камень, крупный топаз, был спрятан в деревянной коробочке, которую я обшила промасленной тканью. Его следовало передать в Эдинбург, мужу кузины миссис Баг, который, с его связями в банковском мире, сумеет продать камень и – вычтя разумную комиссию за свои услуги – перечислит средства Неду Говану.

Сопроводительное письмо лежало в коробочке вместе с камнем и содержало поручение Неду: узнать, живет ли некая Лири Маккензи с мужчиной в союзе, равносильном браку, и, если так, заявить о выполнении условий контракта между некой Лири Маккензи и неким Джеймсом Фрейзером, после чего положить средства от продажи камня в банк в качестве приданого для некой Джоан Маккензи Фрейзер, дочери вышеупомянутой Лири, когда та выйдет замуж.

– Ты уверен, что не хочешь попросить Неда узнать, кто этот мужчина? – спросила я.

Джейми решительно покачал головой.

– Захочет рассказать – хорошо, а если не захочет, так тому и быть, – криво улыбнулся он. Видимо, неудовлетворенное любопытство будет его наказанием.

В коридоре Брианна одновременно разговаривала с миссис Баг и ругала Джемми, но их перебил голос Роджера, а затем – радостный визг Джемми, когда Роджер подбросил его вверх.

– Думаешь, Роджер сделал правильный выбор? – тихо спросила я.

Решение Роджера меня обрадовало – и Джейми тоже. Хотя Брианна, Роджер и я смотрели на предстоящие события со своей особой стороны, я знала: Джейми куда лучше понимает, что нас действительно ждет. Конечно, прохождение через камни – дело опасное, но война…

Джейми потянулся и достал небольшую книгу с дальнего конца полки, в дешевом матерчатом переплете и довольно потрепанную – издание Фукидида, которое Джейми приобрел в надежде на то, что когда-нибудь Жермен и Джемми научатся греческому и сумеют прочитать.

Он открыл книгу осторожно, чтобы не выпали страницы. На мой взгляд, греческие буквы будто были написаны вымоченным в чернилах червяком, у которого случился припадок, но Джейми без труда нашел нужный отрывок.

– «Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его – славу и опасности равно, – и тем не менее, не дрогнув, выходит им навстречу».

Мне казалось, что Джейми читает их не из книги, а по памяти, из открытой книги души.

Хлопнула дверь, снаружи послышался голос Роджера – хриплый предостерегающий крик, обращенный к Джемми, а потом смех, низкий и сдавленный, в ответ на слова Брианны, и какой-то далекий неразличимый звук.

Они ушли, и, если не считать легкого шелеста листьев, настала тишина.

– «Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его». Ну, тебе-то лучше знать? – тихо сказала я и положила руку ему на плечо. Провела большим пальцем по крепкой шее, поглядывая на исписанную извилистыми червяками страницу. Он знает, и я тоже, ведь это я показала ему, что нас ждет.

Не выпуская книгу из рук, Джейми склонил голову, коснувшись щекой моей ладони, а густыми и мягкими волосами – моего запястья.