– Но? – Я слабо улыбнулась.

– Но я хороший менталист. И это может прозвучать лицемерно, но я не хочу навредить тебе. Ты должна четко понимать грань между реальностью и вымыслом. Если я буду выгораживать себя и лгать, ты снова окажешься в том аду, в котором была много лет. Начнешь сомневаться. Перестанешь себе доверять. Перестанешь верить, что здорова. Поэтому да, Ким, когда ты приходила, мы иногда занимались сексом.

– Зачем? – снова повторила я, как будто других вопросов просто не осталось. – Неужели я тебя привлекала?

– О да. Ты даже не представляешь, как сильно. Я еще никогда не видел такой красивой девушки.

– А мои сестры?

– Ты напрашиваешься на комплимент, Кимберли Кордеро, – расхохотался Хантер.

– Мне нечасто их делали в последнее время.

– Да, Ким. Ты была очень красивая. И очень несчастная. Чем чаще ты приходила, чем чаще мы разговаривали и были вместе, тем больше я думал о том, как можно было так с тобой обойтись. И… не знаю, сейчас легко об этом рассуждать, но, кажется, цель спасти тебя в какой-то момент стала куда важнее мести за Кристину. Однажды я просто подумал, что Кристина мертва – даже если Конрад будет мучиться всю оставшуюся ему вечность, ее не вернуть. А тебе еще можно помочь. И это стало удобным оправданием того, что я поступал ничуть не лучше, чем твой отец.

Я вздрогнула и прижала к его губам ладошку.

– Не говори так. Без тебя я была бы уже… – Я осеклась, не успев произнести «мертва».

– Так ты расскажешь, что будешь делать потом? – спросил Хантер.

Я вздохнула. Через окно в кабинет проникали солнечные лучи. Они приятно согревали, а еще я чувствовала тепло рук Хантера, его близость – знакомую и (что было особенно приятно) реальную.

– Я хочу остаться с тобой.

Не думала, что произнести эту фразу будет так страшно. Что сердце на миг остановится, а когда забьется вновь, я уже буду понимать: ничего не выйдет. Несчастная девочка выздоровела и стала ненужной.

– Ким, это неправильно.

– Потому что тебе нельзя было со мной спать?

– Потому что ты чудом получила второй шанс. Потому что тебе надо бежать отсюда без оглядки. Туда, где тебя будут любить. Туда, где найдется мужчина, который не станет тебя использовать. У тебя забрали жизнь, Ким, тебя провели через боль, которой никто в нашем мире не испытывал. Тебе нужно зализать раны и найти себя, настоящую Ким, а не плод игр чудовища, именующего себя твоим отцом.

Он приблизился ко мне, согрев дыханием губы.

– Тебе нужно научиться жить, не притворяясь.

– Я знаю, чего хочу, Хантер. У меня есть дар. Сильный, мощный, очень опасный. Но он может что-то исправить в нашем неправильном мире. Ты единственный, кто сможет меня научить и… единственный, кто остановит, если я начну превращаться в чудовище.

Я сжала его руку и с мольбой посмотрела в глаза.

– Пожалуйста, Хантер… я не знаю, что мне делать. Не знаю, как с этим жить! Я ведь не прошу у тебя любви. Счастливая семейная жизнь, свадьба и полный дом детей – не моя история. Но ты единственный, кто справился с моим разумом. Ты единственный, кто нашел способ мне помочь. Обучи меня. Покажи, как использовать дар такой силы. Чтобы я превратила его из проклятия в оружие. И только ты, Хантер, сможешь понять, что я переступила черту, и остановить меня. Ради меня же самой.

После мучительно долгой минуты, которая показалась мне ничуть не легче проведенных в безумии лет, он медленно кивнул.

– Ты станешь хорошим менталистом, Ким. Но будет сложно. Больно. Иногда будет казаться, что все, что ты делаешь, лишь множит несправедливость и страдания.

– Кажется, я не впервые слышу про «будет больно».

– Это грязная работа: копаться в чужих грехах, страхах и демонах. Наши пациенты не благодарят за помощь и очень редко уходят, обнимая счастливых родных.

– Ты говоришь это мне?

– Ты приятное исключение.

– Я не боюсь, Хантер. Впервые в жизни у меня есть шанс не притворяться нормальной, а быть как все. Даже если мне придется грызть землю зубами, я не вернусь туда, куда меня толкал отец.

– Но ты же понимаешь…

Хантер поднял руку, коснувшись пуговичек моей рубашки. Горячая ладонь проникла под ткань. Он пальцами рисовал контуры ключицы, и я поняла, что дрожь, охватившая тело, не имеет ничего общего со сквозняком или страхом.

– Что я останусь прежним? И непременно воспользуюсь тем, что ты будешь у меня учиться.

Он приблизился к моим губам, невесомо коснулся, дразня и будоража. Но когда я подалась навстречу, отстранился и усмехнулся. Ненавижу!

Впрочем, Хантер тут же посерьезнел.

– Есть еще кое-что, Ким. Знаю, ты устала, но сегодня твой последний сеанс, и я должен убедиться…

Я поморщилась, поняв, о чем он, прежде чем Хантер договорил.

– Если я это не сделаю, то суд не подпишет твое освобождение. В последний раз, Ким.

Со вздохом я обвила руками его шею.

– Но ты ведь можешь сделать это так, чтобы мне понравилось?

Хантер рассмеялся.

– Когда-нибудь меня посадят.

Он потянулся ко мне, согрел мимолетным поцелуем губы. Пальцы скользнули по шее, спустились ниже, изучая и даря тепло. Я выгнулась под нехитрой лаской, застонала, запустив в его волосы пальцы.

Мы целовались жадно и долго. Совсем не так, как раньше, не медленно и осторожно. Я чувствовала, как пульсирует в висках кровь от нестерпимого желания. Восстанавливала в памяти те редкие ночи, которые мы проводили здесь. Когда он создавал Алана и Кристину и брал меня на этом самом диване.

На нежности не хватило ни сил, ни выдержки. Я впервые за много лет чувствовала все реально, остро, ярко. И никогда не отличалась терпением.

Хантер проник в мое сознание одновременно с телом, не оставив ничего сокровенного и личного. Я застонала, закусив губу, а он слизал кровь, успокаивая и лаская.

Ни с чем не сравнимое чувство – когда к удовольствию подталкивают не только извне, но и откуда-то из самых глубин. Вытаскивают на поверхность, лишают шанса спрятаться. Подчиняют не только тело, но и душу.

Я ненавижу ментальные вмешательства, но когда это происходит с ним – готова умолять.

И это все еще неправильно, но… мне почему-то плевать.

Потом я лежала на диване, наслаждаясь припекающим солнцем, и смотрела, как Хантер работает. Как сосредоточенно что-то пишет в карте, сверяясь со справочником. Как рассеянно на ощупь ищет кружку с остывшим кофе. Как задумчиво смотрит на меня и в то же время куда-то в пространство, словно мысленно он где-то совсем в другом месте.

– Уже учишься? – хмыкнул Хантер.

– Пока что только запоминаю фишечки, чтобы создать образ загадочной менталистки.