однако он был уверен, что Ренгал продолжал своё преследование, а потому умолял вирана защитить его. Тот лишь сказал, что бог войны на месте, и сейчас они сойдутся в поединке, так что наезднику ничего не будет. Как бы не так. Да, Ренгал бежал по следам лошади. Используя силу смерти, он не отставал от своей цели. И вот, когда ему путь заступил Дракалес, тот остановился. Низкий по сравнению с богом войны бессмертный, в чьих глазах блистал свет зора, глядел в оранжевые глаза Победоносца. Его кожа бледна, словно лунный свет. На лице рисовалась извечная мрачность. Он был закован в древние, но хорошо сохранившееся латные доспехи чёрного цвета, которые покрывали почти что всё его тело, обнажая только небольшое пространство его бледных мускулистых предплечий и, собственно, мрачное лицо. В руках своих он держал два оружия: свой обоюдоострый меч, который он использовал ещё при жизни, а также булаву с шипастым навершием, которую он нашел в своих бессмертных странствиях. Сейчас оба оружия были наизготовку, и всё внимание приковано лишь к Дракалесу. Ваурд заговорил: «Ренгал, странствующий воитель, ищущий противника, под стать тебе, твои поиски завершились. Я — Дракалес Победоносец, управитель Атрака и владыка ратардов и ваурдов, бог войны. Как и ты, я ищу тех, кто может по силе приблизиться ко мне. И вот, я вижу перед собой тебя. Сразись со мной, бессмертный. И мы оба получит то, чего хотели» Ренгал немного поглядел в глаза Дракалеса. Но тут же повернул голову чуть в сторону, так, чтобы увидеть того, кого он преследовал. Ему хватило лишь мгновения своего взора, чтобы сила смерти убила этого беглеца. Этот бессмертный воитель всё-таки добился своего, всё-таки настиг и предал гибели третьего и последнего человека, кто бросили ему вызов, но потом бежали. Когда несчастный сгорел в зелёном пламени зора, взгляд снова уставился на бога войны, и монотонный голос, переполненный тьмы, отвечал: «Вот теперь мы можем сразиться» И поединок был начат.

Часть 19

Ренгал при жизни был могучим воителем, который мог совершать множество различных приёмов. А после смерти он стал ещё сильнее. На тот момент он не был взят в разорад, а ещё он никого не воскрешал, а потому всё, что он знал в боевом мастерстве, принадлежало лишь ему. Он не приплетал к своим навыкам бесконечное знание разорада или своих воскресших союзников. При жизни он был один, в бессмертии — тем более. А потому он, конечно же, уступал богу войны в опыте и мастерстве. Но и перед Дракалесом он имел одно преимущество. Из-за того, что он — бессмертный, то и прочитать его личность было невозможно. А потому томелон, можно сказать, сражался с незнакомцем и должен был полагаться на своё молниеносное зрение и отточенный ум, чтобы подмечать приёмы и манёвры. Можно смело сказать: такого боя он ещё никогда не проводил. Да, он часто бился с ратардами и ваурдами, самыми непобедимыми воителями во всех мирах. Однако нежить — это нечто другое. Конечно, бог войны мог прибегнуть к могуществу Атрака или к своим божественным способностям, чтобы одолеть своего противника с одного удара Орха. Но тогда бы он упустил уникальный опыт. Помимо неопределённой личности, у Ренгала, как у истинного воителя, был свой стиль битвы, свои приёмы, свои комбинации ударов, свой подход. И если ратарды и ваурды довели всё это до идеала, то Ренгал находил к этому новые подходы. Да, они не были идеальны. Однако они были по-своему изящны. И Дракалесу порой приходилось парировать, вместо того чтобы всегда идти в атаку, всегда быть ведущим в этом поединке. Дракалес ожидал хорошего боя, но это было даже ещё лучше. Это была честная ничья. Бог войны не прибегал к своим божественным силам, а только к мастерству и навыкам. Бессмертный не использовал зора, а только мастерство и навыки. Совершенные разум и тело бессмертного давали ему возможность быть равным ваурду. Конечно, изредка он прибегал к магии смерти, но только лишь для того, чтобы парировать удары близнецов, потому что эти оружия тоже выходили за границы обычного боя и давали хозяину полу божественную мощь. Своим взором бессмертного Ренгал это видел, а потому допускал использование своей силы только в этот момент. Пламя смерти поглощало часть физической силы, с которой к нему устремлялись мечи-топоры, а всё остальное на себя принимали его обычные оружия. Иногда он жертвовал защитой и пропускал удар, чтобы начать свою атаку. И вот именно в этот момент он перенимал инициативу боя на себя и сам вёл это сражение, заставляя Дракалеса каскадом своих необычных ударов перейти в обороняющийся стиль битвы. Несмотря на то, что их сражение длилось целую ночь и целый день, пока не начали сгущаться сумерки, никто не посмел отлучиться и пропустить хотя бы миг этого зрелища. А ведь посмотреть было на что. Маленький Ренгал вымерял каждый прыжок, каждое движение и умело пользовался своим обычным человеческим ростом по сравнению со своим огромным оппонентом. Однако Дракалес не уступал ему в ловкости, чем он также не позволял бессмертному перенять инициативу боя на себя, оставаясь господином этого сражения.

И вот, когда сгустились сумерки, они оба прекратили атаки одновременно. Нет, Дракалес не прочитал мысли Ренгала, и Ренгал не мог узнать, что в голове бога войны. Просто, подобно тому, как у каждой песни есть заключительные аккорды, которые дают понять, что близится окончание, так и в этом сражении были свои, только им двоим понятные приёмы, которые говорили об окончании сражения. Когда восторжествовала тишина, Дракалес своим спокойным и могущественным голосом пригласил Ренгала войти в его воинство Атрака, разделить с ним могущество мира войны и продолжать идти по мирам, неся им войну и обучая вести праведные сражения. А тот согласился. После чего всё багряное воинство покинуло этот мир. А уж там я обратил его в разорад, отварив ему предназначение всех бессмертных и всех миров. Так что в мире войны теперь было двое бессмертных. В то время, как я находился всё время в Атраке, Ренгал каждый раз переносился с ратардами и ваурдами туда, куда направлялся томелон, чтобы нести предназначение войны другим мирам, а также отыскивать других бессмертных, которые ожидали прихода Бэйна.

Новый Победоносец неотступно шагал по мирам, которые были занесены в таузваль. И туда, где бывал уже Датарол, и туда, где его не было, он тоже приходил и наслаждался трепетом от предвкушения скорой расправы. Люди так и оставались подавляющим большинством существ,