— Не было выбора. Ты же видела завещание. Либо брак, либо лишение наследства. Кроме того, клану нужен был их бизнес.

— Теперь он у нас есть. С этим, слава богу, покончено. Дэниэл, не трогай галстук! Ни при каких обстоятельствах. Понял? Молодец. Так вот, ты абсолютно прав. Наши супруги так же бесполезны, как… Ох, я даже не знаю. Назови что-нибудь бесполезное.

— Лили и Мишель, — сказал Дэниэл, и Стефания невольно улыбнулась.

— Верно, — сказала она. — Я развелась бы с Мишелем завтра же, если бы не была уверена, что он выкачает из меня все мои деньги до последнего кредита. Да еще постарается влезть в семейный бизнес. Надо было настоять на раздельном владении имуществом, но завещание дорогого папочки связало нас по рукам и ногам. В любом случае это мои деньги и мой бизнес, а Мишель ничего не получит. Скорее я его похороню.

— А что? Это мысль, — сказал Дэниэл.

Стефания метнула в него быстрый взгляд. Интересно, понял он намек? Но лицо Дэниэла оставалось хмурым и озабоченным. Видно было, что разговор этот он поддерживает только из вежливости, а на самом деле думает о другом.

— Послушай, Стеф… Долго нам придется торчать здесь после этой церемонии?

— Дэнни, так надо. Мы пробудем здесь еще по меньшей мере два месяца. Может, три. Даже наш маленький сюрприз не поможет нам отнять фабрику у дорогого Валентина мгновенно.

— Для этого я тебе не понадоблюсь. Я вообще здесь не нужен. Я должен уехать, Стеф. Ты сама знаешь зачем.

— Дэнни…

— Наш отец все еще не умер. И я обязательно отыщу его. Я знаю.

— Дэнни, отец мертв. Он погиб во время захвата Башни Кэмпбеллов. Ты сам при этом был. А в приемной мы видели воина-призрака. Только встроенные компьютеры заставляли этот труп двигаться и говорить.

— Нет! Это был отец! Он узнал меня. Он все еще жив и заперт в тесной клетке гниющего тела. Я должен найти и освободить его, тем или иным путем.

— Но послушай, Дэнни! Наш отец, в каком бы состоянии он сейчас ни был, остался в прошлом. А мы с тобой должны думать о будущем. И он никогда не любил нас, просто заботился о продолжении рода. А мне ты нужен, Дэнни! Мне нужна твоя поддержка, как здесь, так и при дворе. Я не могу сбросить Валентина и взвалить все дела клана только на свои плечи. Мне трудно без тебя, Дэнни, ты же знаешь!

— Зачем я тебе? Чтобы стоять у тебя за плечом в безупречно завязанном галстуке? Чтобы драться на дуэлях за твое доброе имя, а когда дела идут не совсем здорово, держать тебя за руку и утешать? Так у тебя для этого есть Мишель. А если он не подходит, всегда можно кого-нибудь нанять. Настоящая борьба идет вокруг политики и денег, а я в этом ничего не смыслю. — Я должен уехать, Стеф. Я нужен папе. Кроме меня, ему никто не поможет. Многие даже рады, что он умер. Я — это все, что у него осталось.

— Отец мертв! Сколько раз я должна это повторять? Вдолби наконец в свою тупую башку: то, что мы видели, было подделкой, очередным трюком обитателей планеты Шаб, а ты попался на их удочку!

— Я надеялся, что хотя бы ты мне поверишь! А ты тоже считаешь, что я спятил, да?

Дэниэл покраснел, обиженно надул губы и разрыдался как ребенок. Стефания вздохнула и обняла его. Дэниэл, рыдая, прижался к сестре и уткнулся лицом в ее шею.

— Я не могу бросить отца в беде, — всхлипывал он. — До сих пор он не нуждался в моей помощи. А потом он ушел и погиб, и я даже не смог с ним попрощаться. Не успел сказать, как я его люблю.

— Забудь о папе, — сказала Стефания. — Теперь он тебе уже не нужен. У тебя есть я.

Она легонько отпихнула Дэниэла и поцеловала его в губы, со страстью, мягко говоря, необычной для сестры. Дэниэл положил руки ей на плечи и мягко, но настойчиво оттолкнул ее:

— Нет. Это неправильно, Стеф.

— Мы же Вольфы, Дэнни, и можем делать все, что захотим. Мы сами решаем, что правильно, а что нет.

— Только не про это. Вольфы никогда не… не делали таких вещей. Даже мы должны соблюдать какие-то правила игры, иначе все потеряет смысл. Кроме того, если кто-нибудь о нас узнает — а рано или поздно это обязательно случится, — другие кланы потеряют к нам всякое уважение. Они скажут, что если мы не можем совладать с собственными желаниями, нам не справиться и с делами семьи. И они будут правы, Стеф. Да, я люблю тебя и всегда буду любить — как сестру. Я останусь здесь с тобой так долго, как это будет необходимо, но потом я уеду. И не пытайся остановить меня. Я люблю тебя, но он — мой отец.

— Пойдем, — сказала Стефания, не глядя на него. — У нас еще назначена встреча с Пол-Человека и кардиналом Кассаром.

Они встретились все в том же небольшом зале. Какой-то наивный оптимист украсил его цветными лентами и вымпелами. Слуги в парадных ливреях расставляли на буфете блюда с легкими закусками. Вина и шампанского тоже хватало — правда, качество его оставляло желать лучшего. Кардинал Кассар пил все, что подворачивалось ему под руку. Он уже узнал о разгроме «верных», и хотя и кричал о своей победе, ясно было, что обмануть ему не удается даже себя самого. Дэниэл и Стефания с раздражением слушали разглагольствования кардинала. Кассар ревел, размахивая бокалом, и с каждой минутой к его рассказу прибавлялись все новые и новые неправдоподобные детали. Мысли Пол-Человека, как всегда, угадать было невозможно, а сопровождавшая его разведчица Шоал хранила дипломатичное молчание.

— Убиты многие сотни мятежников! — вопил Кассар. — А может, и тысячи. Точно не сосчитать, тела же остались под землей! Да, мы потеряли некоторое количество бойцов — немало бойцов потеряли, — но зато захватили уйму пленных. Ваши люди до сих пор не смогли взять в плен ни одного мятежника. А у нас их триста двадцать семь! Я решил казнить всех пленников сегодня, во время церемонии. Во-первых, это прекрасное завершение для любого спектакля. А во-вторых, это научит их знать свое место.

— Видела я ваших пленников, — фыркнула Стефания. — Все больше женщины и дети, ну, может, парочка тяжелораненых мужчин. Подобная казнь, несомненно, произведет впечатление на зрителей Империи. Может, подарить вам еще десяток-другой слепых котят и щенят, чтобы вы и их могли казнить вместе со своими пленниками? Для полноты картины. Дети, подумать только! Что случилось, Кассар, неужели ваши люди не смогли найти достаточно стариков и калек?

Кассар ответил ей свирепым взглядом:

— Мятежник есть мятежник! Подобная казнь покажет им, кто здесь хозяин, и должным образом отразится на их боевом духе.

— Не могу согласиться с вами, кардинал, — сказал Дэниэл. — Я хочу сказать, не принято убивать женщин и детей. Так не делают, вы что, не понимаете?

— Мне плевать на ваши светские ритуалы! — огрызнулся Кассар. То, что осталось от его лица, угрожающе покраснело. — Мы не при дворе, мальчишка! И не лезь в дела церкви! Попробуй только помешать казни, и я лично прикажу своим солдатам тебя обезвредить!

— А ведь вам нравятся массовые казни, Кассар, — сказала Стефания. — Сама мысль о подобном убийстве согревает вам душу.