На другой день, путешествуя по снам, я узнал, что война в мире людей приостановлена. Силы были собраны в северном Азахстане, рядом с Кафарной, летней столицей Императора. Захват Кафарны казался вполне логичным действием, но очень сложным, требующим большой подготовки. Жаль. Я надеялся на хорошую битву уже сегодня.

Остаток дня и весь следующий день я не мог найти себе места. Неужели я тоже схожу в заточении с ума? Воздух казался колючим, дрожащий от холода мир готов был рухнуть. Я не мог ни спать, ни сосредоточиться на занятиях. Расспросы моего отца вызывали раздражение.

– Разве не достаточно того, что ты меня создал? – рычал я. – Теперь ты собираешься думать и чувствовать за меня? – Я накричал на женщину, чтобы она перестала смотреть на меня или я ударю ее, а потом ругал себя за несдержанность. Чего я жду?

Ближе к вечеру, через неделю после ухода Блеза, я получил ответ. Когда я прошел во внутренний двор, Каспариан сказал мне, что в саду ждет человек, который заявляет, что ему необходимо поговорить со мной. Наконец-то все во мне успокоилось. Солнечный луч пробился сквозь низкие облака, когда я расправил крылья и полетел. Конечно, он должен был прийти. Колесо неизбежности повернулось, расставив все по местам.

– Мой господин, – произнес я с башни. – Чем могу служить тебе в этот вечер?

Он поднял на меня янтарные глаза, его рыжие волосы вспыхнули пламенем в закатном солнце.

– Я пришел, чтобы сдержать свое обещание, Сейонн. Мне подняться, чтобы убить тебя, или мы покончим с этим внизу?

– Скажи мне, кто ты. – Он прислонился спиной к голому ясеню. Похоже, что он чувствовал себя здесь так же уверенно, как шенгар посреди пустыни. Но ему не обмануть меня. Его рука неспроста лежала на рукояти меча.

– Разве ты сам не можешь посмотреть и увидеть, принц? – Я рванулся с башни вниз. Оказавшись на ступенях лестницы, ведущей в сад, я убрал крылья. У меня, как обычно здесь, не было с собой оружия. Посетитель не внушал мне страха. Его куртка из толстой кожи, штаны, сапоги, доходящие до бедра, говорили о правильной оценке моих возможностей. Обычно он терпеть не мог любые доспехи. Я знал об этом человеке все.

Он отрицательно покачал головой:

– Здесь я не доверяю своим инстинктам. Как и слову Блеза. Не тогда, когда речь идет о спасении жизни Сейонна.

Я засмеялся и отвесил низкий поклон:

– Ты правильно соблюдаешь осторожность, мой господин. Но я развею твои опасения. У меня сохранились знания, воспоминания и обличье Сейонна, но мое тело – тело мадонея, а не человека, и меня больше не беспокоят человеческие эмоции. Та его часть, что служила тебе, – я коснулся клейма на щеке, – которая оттирала твои полы от блевотины, писала тебе письма и защищала твою спину, больше не существует. – Я плотнее завернулся в плащ. Мне было холодно без крыльев. – Скажи мне, в чем преступление Сейонна, если ты, называющий себя его другом, пришел убить меня? Разве он лишил тебя престола или, может быть, неловко подал тебе полотенце? Может быть, он пролил за тебя слишком мало крови, что тебе нужна теперь моя? – Какой глупец мог быть так очарован силой, обаянием и властностью, которыми Александр обладал в избытке, чтобы посвятить себя полностью служению ему, как это сделал я? И как я только мог думать, что принц принесет порядок и разум в мир людей? – Зачем ты здесь? – спросил я.

Ко мне подошел Каспариан, он принес мою перевязь с мечом.

Принц не двинулся, но я заметил, что его мускулы напряглись.

– Я дал Сейонну слово, а я всегда держу обещания. Разве ты не помнишь?

Я почти не помнил о том, что было после моего приезда в Загад, когда я хотел предупредить Александра о заговоре против него. У меня были все воспоминания Сейонна, вместе с воспоминаниями о тысячелетии в Кир-Вагоноте и печальными реминисценциями о жизни до разделения душ, но половину наших дел с Александром я не мог вспомнить из-за тумана человеческих симпатий и привязанностей, который окутывал именно эти воспоминания. Но многое было ясно.

– Я помню несколько обещаний. Обещание выпустить мне кишки, если я не передам приказ твоему капитану. Обещание перебить всех эззарийцев, если я вернусь домой. Еще раз, я помню, ты грозился отрезать мне руку, если я не опущу глаза. Я не опущу глаза, принц.

Он вскинул голову.

– Что ж, тогда ответь, кто недавно явился в мой лагерь и увел мою помощницу и ее приемного сына?

– Ах, вот в чем моя вина! – Я забрал у Каспариана меч и насмешливо поклонился принцу. – Немедленно приведи женщину, Каспариан. Нам нужен ее острый взгляд, чтобы разглядеть мое доброе сердце. – Мадоней поклонился и исчез за дверями замка, а я затянул на поясе широкий ремень с ножнами. – Спроси ее, кто я, – обратился я к Александру. – Она сможет подтвердить, что я не причинил зла ни ей, ни ребенку, и тогда ты объяснишь, почему ты собрался убить меня за то, что я забрал собственного сына. Не ты ли сам много раз предлагал мне оставить тебя и заняться им? С этим тоже связаны какие-то обещания?

Хотя я отвечал ему как ни в чем не бывало, мой разум продолжал искать ответы. Да, я помнил, что, когда пришел за мальчиком, я говорил принцу об обещаниях и безверии, порицая предательство вообще. Александр называл меня своим другом, братом, а теперь он здесь, чтобы убить меня. Люди ничего не смыслят в вере и верности.

– Эта клятва была дана гораздо раньше, – отвечал принц.

Каспариан появился на ступенях замка вместе с женщиной. Мальчика с ними не было, очень мудро со стороны Каспариана. Позже я поблагодарю его.

При появлении женщины принц перестал делать вид, что абсолютно спокоен. Он подался вперед, вглядываясь в ее суровое лицо.

– Как ты, Элинор? Что с мальчиком?

– Господин Валдис и его отец очень добры, – ответила она, кланяясь мне. – У нас с Эваном все есть.

Никаких других слов не было произнесено, она только слегка покачала головой. Здоровый румянец сбежал с лица принца.

– Да будет так, – произнес он тихо, переводя взгляд на меня. – Если ты собираешься использовать магию, чтобы противостоять мне, господин… Валдис… давай используй, это твое право, но, клянусь, я лишу тебя жизни сегодня. – По его виду можно было бы решить, что он и правда на это способен.

– Ты выбрал удачное время и место, – ответил я. – Пока что, если только я не обращусь за помощью к Каспариану, магия мне недоступна. Но я не побоюсь сразиться с тобой и без нее. Мадоней против человека. Поскольку ты пришел без боевого коня, я даже не стану использовать крылья. – Совершенно непонятно, какую пользу он собирается извлечь из убийства того, кто помог ему обрести новое царство? Отбросив эти мысли я задумался о практических вопросах. – Так где же мы будем сражаться, мой господин? В крепости или в саду было бы по отношению к тебе нечестно, потому что я прекрасно знаю местность. Каспариан может создать для нас любой ландшафт на учебной арене: пустыню, лес, степь, известные нам обоим, или, наоборот, незнакомые нам. Это похоже на проход через Ворота, который я описывал тебе. И не стоит опасаться, что он будет помогать мне. Меня он ненавидит так же сильно, как и тебя, или даже еще сильнее.