коридоре, глядя на настенные часы, страшно медленно отчитывающие секунды, и чувствовала, что внутри нарастает раздражение. О чем взрослый мужчина может разговаривать наедине с совершенно незнакомой восьмилетней девочкой? Ну хорошо, он отвечает за сектор, работающий с детьми-девиантами. Ладно, способности Рэнны по его части. Но что за странные картинки он показал? И откуда вообще завеса тайны? Умения Рэнны следует проверить, она должна пройти экзамен на владение манипуляторами, встать на учет как особо сильный девиант и регулярно проверяться квалифицированным детским психологом. Но разве ей нужно общаться с глазу на глаз с таким высокопоставленным чиновником?

Она обхватила себя руками и поежилась. Страх, голубушка. Вот что ты чувствуешь на самом деле. Страх совершенно иррациональный и ни на чем не основанный. Признайся хотя бы самой себе, чего же или кого ты боишься. Рэнны? Нет, наверное. Девочка хотя и замкнутая и угрюмая, но ни разу не дала повода усомниться в своем послушании. И в те моменты, когда проявляет свою… взрослость? Да, подходящее слово. В те моменты, когда она проявляет свою скрытую взрослость, она ведет себя очень корректно. Скорее, тогда они с Хиной словно меняются местами: Хина превращается в испуганного ребенка, которого терпеливо утешает взрослая женщина. Нет, Рэнна – не угроза. Столичный чиновник? Он непонятен. Но вряд ли от него исходит опасность. Если он хочет причинить девочке вред, ему вовсе незачем приезжать сюда в одиночку.

Тогда чего же ты боишься?

Неизвестность. Вот что страшно. Да, неизвестность и неопределенность. Словно идешь по доске над бездонной пропастью и не знаешь, когда под тобой подломится хрупкая опора.

Да что же они там делают столько времени?

Нет, прошло всего четыре минуты. Не в силах себя сдерживать, Хина вскочила на ноги и прошлась по коридору. Через несколько минут зазвенит звонок с урока, и коридор заполнится звонкими детскими голосами. В воспитательскую вернутся ее коллеги, и тогда у нее появится законный повод войти и поинтересоваться, как обстоят дела. Но следует ли дожидаться? Она дала им пять минут. Прошло больше четырех. Часы равнодушно отсчитывали секунды: сорок… сорок пять. Хина взялась за ручку двери и замерла. Пятьдесят секунд. Пятьдесят одна. Пятьдесят две. Пятьдесят три. Ноль!

Она решительно дернула на себя дверь – и замерла. Мужчина склонился над Рэнной. Сначала воспитательнице показалось, что угрожающе, но потом она все-таки рассмотрела, что он поднес к губам ее пальцы и осторожно поцеловал, как в старину кавалеры целовали руки дамам своего сердца.

– И что же ты делаешь, господин? – как можно грознее вопросила Хина, стараясь суровыми нотками замаскировать растерянность. – Как тебя понимать?

– Мы закончили разговор, госпожа Хина, – Рэнна дотянулась до лежащей на столе шестиногой собаки и взяла ее в охапку. – Господин Сара уезжает домой.

– Как – домой? – не поняла Хина. – Уже? Господин Сара, ты проделал такой путь, только чтобы сразу уехать?

– Ну… – директор Сара Каамон мягко улыбнулся. – Если честно, госпожа, я просто бесстыдно воспользовался служебным положением, чтобы удовлетворить свое любопытство. Вообще-то я в Масарии по личным делам, у меня здесь сестра живет. Но дело молодой госпожи Рэнны так меня заинтересовало, что я не смог удержаться и по пути заехал сюда, чтобы посмотреть на нее, так сказать, вживую. Поскольку я не настолько бессердечен, чтобы отнимать у вас слишком много времени, я должен откланяться.

– Но разве… Господин Сара, я думала, чтобы ты хочешь обсудить с нами нестандартную процедуру проведения экзамена. Рэнна испугалась перспективы остаться в Центре защиты детства для тщательного обследования…

– Госпожа Хина, господин Сара сказал, что ничего плохого со мной не сделают. Меня про-ска-ни-ру-ют и за-фик-си-ру-ют! – сейчас Рэнна выглядела не взрослой, а обычной маленькой девочкой, играющей во взрослую, но с трудом выговаривающую незнакомые слова. – Совсем не больно. Госпожа Хина, а когда мы пойдем в Центр для экзамена?

Хина растерянно глянула на чиновника. Тот благожелательно покивал. К-ссо! То ли они на пару дурят ей голову, то ли она сама себе ее забила всяким глупостями. Но что ей остается, кроме как подыгрывать?

– Я чрезвычайно признательна тебе, господин Сара, за то, что ты так легко и быстро убедил Рэнну, – сухо сказала она. – Но если тебе пора по личным делам, не смею тебя задерживать. Вызвать такси?

– Мне действительно пора, – слегка поклонился чиновник. – Спасибо за заботу, такси я уже вызвал сам. Вот, – он продемонстрировал пелефон, на дисплее которого мигал знак активированного маяка и время – три минуты до подхода машины. – Приношу нижайшие извинения за то, что отнял у вас время.

Он поклонился еще раз и почти уже вышел из комнаты, но остановился в дверях и замер, уставившись на Рэнну. Его пальцы коснулись груди в том месте, где на едва заметной из-под ворота золотой цепочке, похоже, что-то висело. Его губы шевельнулись. «И ангела твоего ниспошли на землю, дабы сохранил он нас в трясине зла и отчаяния», разобрала она едва слышно произнесенную фразу. Потом мужчина резко повернулся и вышел.

Он что, фанатик? Ангел – что-то из религиозных культов, да? Он точно ничего не сделал ребенку?

– С тобой все в порядке, Рэнночка? – встревоженно осведомилась она. – Дядя сделал тебе что-то плохое?

– Со мной ничего не в порядке, госпожа Хина, – сказала девочка с внезапной злостью, заставившей воспитательницу отпрянуть. – Дура я полная. Что же я наделала…

– Что случилось, Рэнночка? – воспитательница заставила себя успокаивающе погладить девочку по голове. – Ты была с дядей невежливой?

– Гораздо хуже. Я невольно заставила его поверить в то, чего не существует. Укрепила его как последователя самой опасной и агрессивной религии. Госпожа Хина, могу я вернуться в класс? Сейчас урок кончится.

– Да, конечно, Рэнночка. Пойдем.

И в коридоре весело грянул переливчатый звонок на перемену.

22.07.1433, златодень. Цетрия, Академия Высокого Стиля

– Ну что, народ, финальное обсуждение?

Май Куданно, он же Палек Мураций, обвел глазами собравшихся. Исука мысленно прикинула, как их компания выглядит со стороны. Шесть воспитателей в форменной одежде Академии, один растрепанный нахальный мальчишка и две горничных. И все набились в небольшую комнату в квартире Айсоки, рассевшись на кровати, стульях, а Май (пусть остается Маем, так привычнее) вообще со скрещенными ногами забрался на столешницу. Прямо заговорщики. Глупо. Если уж опасаться шпионов, так и здесь собираться нельзя. Впрочем, Демиургам, вероятно, виднее. Об окружающей виртуальности они знают куда больше… следует надеяться. Что она вообще знает о Демиургах, кроме нескольких фактов (фактов ли?), услышанных от них самих?

Она уже почти справилась с шоком после пробуждения, и даже ходила почти уверенно. Легкая раскоординированность движений все