По ходатайству Байдалакова, я был освобожден из лагеря и в феврале 1943 года поступил на службу в отдел восточной пропаганды германского Министерства пропаганды, именовавшийся «Винета». Там я просматривал антисоветские брошюры и листовки, предназначавшиеся для распространения среди советских военнопленных и мирных советских граждан, насильно угнанных в Германию, и давал свое заключение по ним, то есть понятна ли будет та или иная антисоветская листовка читателям, своевременна ли она и тому подобное.

Работая в «Винете», я был тесно связан с активным участником контрреволюционной организации — изменником Родины профессором Минаевым, который в период формирования КОНРа поручил мне войти в состав Комитета и наблюдать за деятельностью членов последнего, о чем докладывать лично ему, Минаеву. По указаниям Минаева я вступил в Комитет, принимал участие в составлении проекта Манифеста Комитета и впоследствии, будучи руководителем Гражданского управления Комитета, привлек в Комитет ряд бывших советских научных работников.

Председательствующий: Почему именно на вас лично возложили руководство Гражданским управлением Комитета?

Подсудимый Закутный: Поскольку я работал в «Винете», где имелось очень много гражданских лиц, Власов поручил мне провести работу среди них по вовлечению их в Комитет для проведения антисоветской деятельности. Его задание я выполнил. Таким образом, я совершил новое тягчайшее преступление перед Родиной: не только сам лично изменил ей, но и привлек к антисоветской деятельности других лиц, возможно, и не думавших до этого об измене своей Родине.

Председательствующий: В чем заключались ваши функции как руководителя Гражданского управления Комитета?

Подсудимый Закутный: В функции Гражданского управления Комитета входило улучшение правового и материального положения советских граждан, угнанных на работы в Германию. В частности, после первого так называемого пражского заседания Комитета я написал немецким властям докладную записку о положении советских граждан в Германии, просил улучшить их правовое и материальное положение. Этим я хотел заручиться поддержкой этими гражданами деятельности КОНРа. Конечно, немцы ничего в этом направлении не сделали, так как сами стояли накануне полнейшего их разгрома.

Председательствующий: Почему вы, бывший член партии с 1919 года и генерал Красной армии, скатились в это болото контрреволюции?

Подсудимый Закутный: В первые дни войны, когда немцы занимали нашу территорию, я потерял веру в победу советского оружия. Затем, когда я попал в плен и мне угрожали расстрелом, если я не буду работать в пользу немцев, я струсил и так оказался изменником своей Родины. В данное время я не могу отрицать своей предательской и шпионской работы, так как все это полностью подтверждается всеми материалами моего дела и, в частности, моими показаниями, данными немцам в период моего пленения, моей активной антисоветской деятельностью, проводимой как членом комитета, которым руководило берлинское гестапо.

В своих показаниях, данных немцам при моем пленении, я оклеветал честных советских граждан, в чем также признаю себя виновным.

На вопросы члена суда Каравайкова подсудимый Закутный ответил:

Работая в германском Министерстве пропаганды, я, по существу, являлся корректировщиком антисоветских листовок и брошюр, и это я не отрицаю.

Комитет освобождения народов России ставил перед собой основной целью свержение Советской власти путем вооруженного выступления, террора против руководителей ВКП(б) и Советского правительства, шпионажаи диверсий.

По существу, я оказался идейным врагом своего народа, так как полностью разделял антисоветский манифест КОНРа и проводил вербовку новых лиц в Комитет.

Подсудимый Власов: Я хотел бы внести некоторые поправки в показания Закутного. Он показал, что по указаниям Минаева вступил в Комитет с целью контролирования его работы. Между тем он ничего не сказал о том, что именно он завербовал в Комитет до 60 процентов членов этого комитета, и, в частности, из состава интеллигенции, которой я лично не располагал.

Подсудимый Закутный: Я не отрицаю показаний Власова.

На последующие вопросы члена суда Каравайкова Закутный ответил:

В апреле 1945 года по заданию Власова я остался в американской зоне оккупации. При этом Власов выдал мне удостоверение о том, что я уполномочен Комитетом освобождения народов России вести переговоры с командованием американских войск о предоставлении КОНРу убежища в американской зоне оккупации.

В своих собственных показаниях, данных в процессе предварительного следствия, я не забыл назвать ни одного предателя и изменника Родины.

Председательствующий: Подсудимый Благовещенский, в чем лично признаете себя виновным?

Подсудимый Благовещенский: Я признаю себя виновным в том, что 6 июля 1941 года после тщетных попыток выйти из леса я попал в плен к немцам. На первом допросе на вопрос немцев о системе обороны в районе г. Либавы я ответил, что никаких оборонительных сооружений в районе г. Либавы не строилось. Остались прежние оборонительные сооружения еще от империалистической войны. Я не считаю это военной тайной, так как г. Либава был уже занят немцами. То же самое я рассказал о состоянии Кавказского укрепленного района, и это мое признание равносильно тому, что «вода в Черном море соленая». Таким образом, я не считаю себя виновным в выдаче немцам секретных сведений о состоянии Кавказского укрепленного района и системы обороны в районе г. Либавы.

На вопросы члена суда Данилова Благовещенский ответил:

Будучи в лагере военнопленных, я был дважды сильно избит немцами. В связи с этим я наивно думал и «невинность сохранить, и капитал на этом нажить», а поэтому принимал участие в антисоветских разговорах, проводимых Закутным, Трухиным, Зыбиным и другими бывшими генералами и офицерами Красной армии, попавшими в плен к немцам. Обычно инициатором всех антисоветских разговоров являлся Трухин.

Затем в декабре 1941 года я совместно с Егоровым и Зыбиным составил обращение в адрес Германского командования, в котором просил разрешить нам сформировать русские части для борьбы против большевиков. На это обращение немцы ответили нам через капитана германской разведки Зиферта о том, что для этой цели уже создан Мальцевым и другими изменниками Родины комитет так называемой русской трудовой народной партии. Тогда же Зиферт предложил нам вступить в этот комитет. Я дал свое согласие и был принят в члены РТНП, а затем вошел и в состав ее центрального комитета и одновременно исполнял должность начальника военного отдела. Как начальник военного отдела, я создал комиссию для проверки военной квалификации военнопленных командиров Красной армии. По существу, во время этой проверки производилась вербовка новых членов в РТНП. Боясь репрессий, около 75 процентов военнопленных изъявили свое желание участвовать в вооруженной борьбе против Советской власти.

В антисоветской газете «За родину» я поместил две-три статьи. Одна из них была самого гнусного антисоветского содержания.

В сентябре 1942 года я был назначен начальником школы, созданной немцами для подготовки фашистских пропагандистов. Подобные кадры я лично не готовил, так как принял физически слабых мальчишек, которые через два месяца были отправлены на сельскохозяйственные работы, а школа ликвидирована.