15 июля 1944 г. Военный совет Ленинградского фронта в специальной директиве № 80 подверг действия командования 23-й армии разгромной критике: «Командарму-23 была поставлена задача 4.7.44 г. уничтожить противника на его плацдарме на западном берегу р. Вуокси и развивать наступление по ее восточному берегу. Для операции были выделены достаточные силы и средства.

Вместо организованного и стремительного удара и уничтожения плацдарма противника в течение одного дня, войска армии топтались перед ним 6 дней. Части 98-го СК, имея значительное превосходство над противником (в пехоте — в 6 раз, в артиллерии и авиации — в 4 раза), только на 7-й день, ценой огромных потерь (1046 убитых и 4265 раненых) очистили от противника правый берег Вуокси. Причиной неудовлетворительного ведения боя является: полное отсутствие управляемого общевойскового боя… анализ обстановки и своевременные выводы из нее заменялись передачей заведомо ложных, неподтверждающихся докладов и данных… управление было случайным и неинициативным… командир 281-й сд не знал фактической обстановки, проявил безволие и, отсиживаясь в землянке, не руководил боем…

Боевые действия по ликвидации плацдарма и форсированию показали тактическую неграмотность, организационную немощь и бездеятельность командиров соединений и штабов 23-й армии… Из-за потери управления войсками, отсутствия элементарной организации боя, преступного промедления в переправе танков и СУ, отсутствия максимального и правильного использования переправившейся артиллерии 115-й СК понес неоправданно большие потери (142-я сд — 2476 чел. и 10-я сд — 2386 чел.), и корпус вместо наращивания удара и увеличения темпа прорыва фактически перешел к обороне на крайне узком плацдарме…» [373].

Трудно сказать, насколько объективной и взвешенной была такая оценка действий 23-й армии. Войска армии не просто «топтались перед плацдармом», а пытались преодолеть оборону отчаянно сопротивляющихся финнов. Возможно. появление директивы № 80 было лишь отражением того недоумения и возмущения, которые охватили Сталина и его маршалов после того, как очередная попытка раздавить «финскую козявку» оказалась безрезультатной.

Уже 14–15 июня финская разведка зафиксировала факт начавшегося отвода советских войск на юг. 18 июля наступление Красной Армии на Карельском перешейке было повсеместно прекращено. Ни в одной точке фронта Красная Армия так и не вышла на линию границы 1940 г., тем более — не пересекла ее. Сжечь станцию Иматра и на этот раз не удалось…

После прекращения наступления на главном стратегическом направлении Выборг–Хельсинки боевые действия в Приладожской Карелии и вовсе потеряли всякий разумный смысл. Достаточно было спокойно, без ненужного кровопролития дождаться начала мирных переговоров, ибо сомнений в том, что возврат Карелии будет одним из непременных условий прекращения войны, не могло уже быть ни в Москве, ни в Хельсинки. Тем не менее, 16 стрелковых дивизий и 3 танковые бригады Карельского фронта продолжали начатое 21 июня наступление. Финские войска (4 пехотные дивизии и 2 бригады) получили и успешно выполнили задачу на организованный отход от реки Свирь и Петрозаводска на линию долговременных укреплений, проходящую примерно через Питкяранта–Лоймола–Куолисмаа (см. карту № 14). На этой линии наступление советских войск было остановлено в середине июля, хотя на крайнем, северном фланге Карельского фронта боевые действия продолжались вплоть до 9 августа. «21 июля на границу с Финляндией 1940 года вышли соединения 32-й армии. Выход советских войск на границу с Финляндией означал окончательный провал планов финского руководства», — бодро уверяли доверчивого советского читателя авторы 12-томника [374]. Действительно, в одной-единственной точке, в районе Куолисмаа–Иломантси, советские войска вышли на линию границы 1940 г. Закончилось же это «окончательным провалом», т.е. котлом окружения, из которого остатки двух советских дивизий вырвались, бросив всё тяжелое вооружение среди лесов и болот.

В ходе бессмысленной и беспощадной операции войска Карельского фронта потеряли 17 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, 63 тыс. человек ранеными. Потери Ленинградского фронта точно не известны (как было уже выше отмечено, официальные данные полностью игнорируют потери самых тяжелых боев 21 июня–18 июля 1944 г.). но скорее всего они были в разы больше потерь Карельского фронта. Потери финской армии (главным образом — на Карельском перешейке) были очень велики. Только безвозвратные потери (убитые и пропавшие без вести) оцениваются в разных источниках цифрами от 26 до 32 тыс. человек. Другими словами, безвозвратные потери фактически одного месяца боев 1944 года оказались больше потерь победоносного наступления лета–осени 1941 г.

Факт, который, быть может, яснее всех других говорит о значительно возросшей к 1944 году боевой мощи Красной Армии.

Совершенно ошеломляющими оказались результаты боевых действий финских истребителей. По финским данным, в период с 9 июня по 18 июля пилоты LLv-24 и LLv-34 выполнили 2168 боевых вылетов и сбили 425 советских самолетов. При этом сами финны потеряли лишь 18 «мессершмиттов», из них в боях с советскими истребителями — только 10. Результаты боевой работы истребителей из LLv-26 были значительно скромнее — 15 сбитых советских самолетов. Правда, надо принять во внимание, что группа была вооружена «брюстерами» выпуска 1939 года, давно и многократно выработавшими весь ресурс и по меркам любой другой авиации, кроме финской, пригодными лишь на списание в металлолом. Немецкие истребители «соединения Кюхлмеи» совершили 984 вылета и сбили 126 самолетов [52]. Эти феноменальные цифры производят на первый взгляд впечатление необузданных «охотничьих рассказов», однако в официальнейшем сборнике «Гриф секретности снят» сообщается, что потери в Выборгско-Петрозаводской операции составили 311 самолетов [9]. Опять же, неизвестно — учли ли составители сборника потери ВВС Ленинградского фронта после взятия Выборга. Но даже если исходить из «стандартного» для воздушных боев Второй мировой войны трехкратного завышения числа заявленных побед над реальными, получается, что на один потерянный финский истребитель приходилось 8 сбитых советских самолетов.

Военно-политический итог боев на Карельском перешейке Маннергейм определил коротко и очень точно: «Противник осознал, что за наш разгром следует заплатить огромную цену» [22]. Сказано вполне самокритично, без утешительного самообмана. Разгром финской армии, разумеется, был вполне возможен. По сути дела, это был всего лишь вопрос времени и цены. За ценой Сталин бы не постоял, но времени уже не было. 3-я советско-финская война завершилась на тех же самых рубежах (Выборг — западный берег р. Вуокси) и, что гораздо более важно, по той же самой причине, что и первая, «зимняя», война. Быстро разгромить и уничтожить финскую армию не удалось, а втягиваться в затяжную изнурительную войну Сталин не стал, так как это могло помешать реализации гораздо более значимых планов.

Знание реально свершившихся фактов в равной мере мешает и писателям, и читателям военно-исторических книг. Известный психологический парадокс заключается в том, что все произошедшее представляется единственно возможным, а нереализованные альтернативы кажутся совершенно невозможными. Но это не более, чем «обман зрения». Все могло быть совсем иначе. Сегодня даже добросовестный школьник знает, что от высадки союзников в Нормандии до взятая Берлина прошло долгих 10 месяцев. Но тогда, летом 1944 года, этого не мог знать точно ни один человек, включая Сталина, Маннергейма, Рузвельта и Черчилля. И бомба, взорвавшаяся в Ставке Гитлера 20 июля 1944 г., могла взорваться на один метр влево или вправо от того места, где она взорвалась в действительности. А в случае успеха покушения, военный переворот в Берлине мог увенчаться успехом. В таком случае капитуляция вермахта на Западе была бы практически неизбежна, и историческая встреча советских и американских войск могла произойти не в мае 45-го на Эльбе, а в августе 44-го на Висле. Надо ли доказывать, что такой исход войны товарища Сталина абсолютно не устраивал?