Еще в 1978-м Джеки сделала два важных шага к независимости и самореализации. Во-первых, она создала свое личное королевство на Мартас-Винъярде, вдали от Хайанниса, где обосновались Кеннеди. Небольшой перелет – и ты уже в другом мире, доступном лишь избранным. Друг Джеки Аштон Хокинс вспоминал: «Она очень гордилась этой усадьбой, любила ее и, по-моему, чувствовала себя там счастливой, это место как бы напоминало ей о множестве приятных вещей, но не было никоим образом связано с семейством Кеннеди. Похоже на то, что было там, но в другом месте. Помню, как она гордилась своим домом, наверное, это был первый дом, который она построила сама… Как-то раз Джеки мне написала: “Думаю, одно из самых замечательных дел в жизни – создать любимый дом, который становится приютом поколений и хранит их воспоминания”».

Она купила на Мартас-Винъярде около четырехсот акров земли, заплатив чуть меньше миллиона долларов. На участке с видом на пресноводный пруд и дальше на океан построила свой любимый дом. Некогда эти земли принадлежали коренным жителям, индейцам вампаноаг, потомки которых все еще живут на острове. В этой части много лесов и водоемов, сохранились остатки каменных стен, построенных фермерами-поселенцами. Грунтовые дороги отвращали любопытных туристов. Вдобавок грозного вида охранник сторожил подходы к дому Джеки, владения которой протянулись до самого океана.

Проектировал дом Хью Ньюэлл Джекобсен, модный и успешный вашингтонский архитектор, которого порекомендовали Пэй и Рейчел Меллон. Джекобсен вспоминал: «Я был знаком с миссис Кеннеди, даже как-то раз танцевал с ней, но она наверняка меня не запомнила… И вдруг раздается звонок, звучит это имя, этот голос, а она еще и спрашивает, не хочу ли я заняться этим проектом. Разумеется, я согласился и вылетел в Хайаннис».

На вопрос, как ему работалось для Джеки, Джекобсен ответил: «С ней мне работалось чудесно, потому что она вникала во все, правда, совершенно не умела читать чертежи, но ведь большинство людей не умеют, а лишь прикидываются, словно в неумении читать синьки есть что-то постыдное. Джеки не играла в игры. С помощью натянутых шнуров весь проект дома разметили на пляже, чтобы можно было переходить из одной комнаты в другую». Иногда они обедали с Меллонами и еще раз просматривали чертежи с Рейчел, чье видение дома и садов оказало большое влияние на Джеки.

Когда настало время работать на участке, несмотря на предусмотрительность, все пошло наперекосяк. Когда Рейчел и Джеки вместе с Джекобсеном прилетели на остров, оказалось, что шнуровая разметка сделана неправильно и дом смотрит не в ту сторону. Джеки напустилась на архитектора: «Мой юрист приехал бы на день раньше и все проверил». В результате они с Рейчел бросили Джекобсена на острове, чтобы он все переделал.

Джекобсен спроектировал дом в виде смежных павильонов, причем одно крыло было специально задумано для Рейчел Меллон – из местного белого кедра, с белыми дверями и окнами. Предполагался отдельный гостевой домик, стилизованный под амбар, с большой гостиной и тремя спальнями, а также стилизованный под зернохранилище дом для Джона-младшего, со спальней, ванной и большущей комнатой.

Хотя Джеки и понравился дом, Джекобсен нечаянно умудрился ее обидеть, и она в своей типичной манере оборвала с ним все отношения, не объяснив причин. Джекобсен был озадачен, а юристу Джеки, когда отправился к нему за окончательным расчетом, сказал: «Это первая клиентка, которую я потерял, мы не разговаривали почти два месяца». На это Алекс Форджер ответил: «Я вам расскажу, что произошло. 23 октября в четыре часа, когда вы ехали в Дерри-Энд показать только что законченный вами дом и его освещение, вы обронили какую-то фразу, с намеком, что у нее нет вкуса. Такого ей никогда никто не говорил».

Разумеется, как и все, что делала Джеки, Ред-Гейт, ее дом на Мартас-Винъярде, вызывал огромное любопытство. С дороги его не разглядишь, кругом охрана, оставался единственный подход – с воздуха. Журнал Women’s Wear Daily организовал аэрофотосъемки, горничная Джеки поведала историю, водопроводчик продал копии чертежей. Особенно изнывали от любопытства сестры Кеннеди, ведь посмотреть дом их не пригласили. Правда, пригласили Джоан: «В первое лето, когда Джеки там поселилась, она позвонила мне в Хайаннис-Порт и позвала на выходные. Я, конечно, согласилась, поскольку все умирали от любопытства, что же это за дом, к которому близко не подойдешь. Перед отъездом Джеки спросила меня: “Ты понимаешь, что будет, когда ты вернешься? Все накинутся с вопросами”. Она считала это забавным, ей нравилось, что все жаждут приехать, но я так и не поняла, почему она позвала меня, а не их. Она никогда не делала им ничего плохого, но любила подразнить…»

Джеки была не прочь подразнить и Тедди, которого – за исключением нескольких случаев в их жизни – очень любила. Джоан рассказывала: «Повод для поддразнивания возникал всякий раз, когда я навещала ее, узнав об очередной пассии Тедди. Я звонила Джеки и сбегала к ней на день-другой. Особенно мне запомнился первый раз: Тедди позвонил на следующий вечер и спросил, как у нас дела. Джеки очень вежливо с ним поговорила, потом повесила трубку и сказала: “Он там вертится как уж на сковородке… Понимает, что я тебе сейчас все расскажу, и ему до смерти хочется знать, о чем мы говорим, а спросить он не может – ни у тебя, ни у меня”. Ей доставляло огромное удовольствие поставить Тедди в крайне неловкое положение».

В марте 1979 года Глория Стайнем опубликовала в крупнейшем феминистском журнале Ms статью о жизни Джеки, прошлой и нынешней, о браках с Кеннеди и Онассисом и о том, что «относились к Джеки совершенно по-разному, хотя менялся лишь мужчина рядом с нею». Даже когда после смерти Онассиса она осталась одна, все предположения о ее будущем могли основываться только на двух возможных моделях, то есть на предыдущих браках: «Станет ли она снова Кеннеди (только политически влиятельнее и серьезнее) или останется Онассис (вероятно, более светской и просто богатой)?». (Никому в голову не приходило, что она вернется в издательский бизнес, куда ненадолго попала сразу после колледжа, и займется тем, чем занималась много лет назад, самостоятельно.) От большинства Самых Известных Женщин на свете требовались мужество и решительность, чтобы пойти работать и стать частью обычного мира. Стайнем задавала вопрос: «Будь у нас власть Кеннеди или деньги Онассиса, многие ли среди нас нашли бы в себе силы самим делать карьеру и выбрать работу, а не влиятельность за счет мужа?»

В феврале 1978 года Джеки вернулась к издательской работе, на сей раз в Doubleday, где некогда в отделе рекламы трудилась Нэнси Таккерман, а президентом был ее старинный приятель Джон Сарджент. В Viking Джеки приобрела опыт и многому научилась, так что годы в Doubleday – с 1978-го и до самой смерти – стали вершиной ее карьеры. Писательницы из нее не вышло, но она была прекрасным редактором, работала с чужими текстами так же, как с собственной жизнью, тщательно и умно: формировала, обрезала лишнее, подбирала подходящие слова, добиваясь точности образа.

Работа редактора манила ее как приключение. «В редакторской работе, – говорила она, – мне нравится, что она обогащает знания и расширяет кругозор. Каждая книга ведет тебя по новой тропе…» Альбом «В русском стиле» привел ее вместе с Дианой Вриланд и Томом Ховингом в Москву и Санкт-Петербург; «Сады Атжé» (Atget’s Gardens), альбом фотографий французского мастера, снимавшего королевские парки и сады, напомнили о юношеском восприятии Версаля и страсти к французской истории, как и альбом «Невиданный Версаль» (Unseen Versailles). Деборы Тюрбвиль и жизнеописания Людовика XIV и Марии-Антуанетты, составленные Оливье Бернье. Книга Артемиды Купер и Энтони Бивора «Париж после освобождения. 1944–1949» (Paris After the Liberation: 1944–1949) описывала тот мир, который Джеки увидела, впервые приехав в Париж; книга «В поисках Омм Сети» (The Search for Omm Sety) Джонатана Котта, история современной английской жрицы Осириса, перекликалась с увлечением Джеки Древним Египтом (путешествуя по Нилу с Онассисом, она встречалась с Дороти Иди, сиречь Омм Сети, которая жила в глинобитной хижине в Абидосе). Со времен своей первой поездки в Индию в 1962 году Джеки любила индийское искусство, и книга Навена Патнаика «Второй рай. Жизнь индийского двора. 1590–1947» (A Second Paradise: Indian Courthe Life, 1590–1947) предоставила возможность для дальнейших изысканий, и она снова с друзьями – Кэри и Эдит Уэлч и с автором – отправилась в Индию, где посетила давних знакомых, в частности махараджу Джайпура. Джеки нравилось работать с друзьями – например, с Джорджем Плимптоном – над собранием фоторабот Тони Фрисселл и его собственной книгой о фейерверках; с Андре Превеном и с Джоном Поуп-Хеннесси над их автобиографиями; с Дианой Вриланд над альбомом «Аллюр» (Allure). Джеки уговорила Рудольфа Нуреева написать предисловие к сборнику сказок Пушкина, а балерину Гелси Киркланд – поведать противоречивую историю ее жизни. «Предоставив мне возможность написать автобиографию, – вспоминала Киркланд, – Джеки помогла мне разобраться в собственной жизни и карьере». Со старым другом Марком Рибу она работала над «Небесной столицей» (The Capital of Heaven). Она присоединилась к Рибу в Китае, в качестве ассистентки, когда он вел фотосъемки в Пекинском университете. Целый день она ходила по университету никем не узнанная, что было для нее редкостным удовольствием.