За шорохом шагов и сопением озлобившегося на старика Стояна следопыты не услышали, как из некроза показался темный силуэт и тихо скользнул в смежный коридор на развилке.

По крыше «тевтонца» застучали прикладами.

– Стой! – долетело сверху.

Над головой у Архипа распахнулся люк.

– Стой, Грива, – сказал он одновременно с Федором, сунувшим голову в отсек. – Что случилось?

Глава клана поднял взгляд на переговорщика. Тот не ответил, исчез из проема, вместо него показался Козьма, но он не смотрел в люк, выпрямившись на броне, глядел на юг.

– Что случилось? – повторил Архип, закипая.

Бригадир молчал. Глава клана встал, ухватился за края проема, высунулся из люка по пояс и замер.

Далеко впереди, куда убегала широкая лента потрескавшегося асфальта в сопровождении покосившихся фонарных столбов, виднелись пологие холмы. Их плавные гребни прочертили линию горизонта, над которой висело длинное пыльное облако.

– Грива, бинокль мне! – Архип выбрался на крышу.

Следом высунулся Юл. Водила открыл дверцу кабины, встав на подножку, протянул бинокль.

Деталей в окуляры разглядеть не удалось, до холмов было слишком далеко. В плотной завесе над вершинами шевелились смутные тени. Казалось, что по гребню ползет гигантский червяк, растягиваясь и уплотняясь, извивается туловом, съезжая на склоны, под которыми виднеется русло обмелевшей реки.

– К люберецким идут, – сказал Юл.

Архип вздрогнул, так неожиданно громко прозвучал голос медведковского, и опустил бинокль. Огляделся. Мастера Федора и двух монахов рядом не было, башмачники молча стояли на броне, даже ветер, гонявший песок и клубки перекати-поля по равнине в стороне от дороги, бросил забавляться с любимыми игрушками и умчался прочь.

– Почему к люберецким? – просипел Архип и сглотнул. Прочистил горло. – Почему?

Он надеялся услышать другой ответ, но Юл сказал:

– Мутанты хотят лишить Москву продовольствия.

Башмачники на броне зашептались.

– Их армия разделится на два больших отряда. Один пойдет к Капотне, другой ударит по кормильцам. После возьмутся за город.

– Нефть и еда… – тихо сказал кто-то.

– Без топлива и продуктов нам хана, – ответили ему.

– Тихо! – выдохнул Архип, обводя суровым взглядом людей. – Кто еще вякнет… запаникует… – Он похлопал по кобуре и бросил бригадиру: – Козьма, ты понял?

– Прослежу, – сказал тот, но как-то неохотно.

Видно, мыслями он был сейчас, как и другие, в башне клана, где осталась жена с ребенком.

Сзади донесся голос переговорщика, Юл вдруг полез в отсек, Архип оглянулся. Вдоль выстроившихся цепочкой машин к головному «тевтонцу» быстро шагал Ильмар в сопровождении Федора и телохранителей. Монахи стояли на броне, капотах машин и подножках, держась за поручни. Все смотрели на юг, некоторые – в оптические трубы и прицелы, сверкавшие бликами на солнце.

Подойдя к «тевтонцу», Ильмар запрыгнул на подножку, Архип подал ему руку и помог влезть на крышу. Протянул бинокль, но Преподобный отмахнулся.

– Без него вижу, – сказал он, глядя на холмы у горизонта.

– Ты же хотел первым по мутантам ударить, – съязвил Архип.

Ему было наплевать, что кругом полно людей, сейчас не до обходительности и почтения, сейчас надо решить, ехать в Капотню или в Москву возвращаться.

– Они далеко. Твари нарочно напоказ армию выставляют, пугают нас.

– А если они на Москву повернут?

– Ты что ж, Архип, башню не укрепил? Баррикады не построил?

Глава клана не нашелся, что возразить.

– У тебя лучшая позиция в городе. С высоты все видать…

Ильмар помолчал.

– Мне вот что не ясно, – сказал он, понизив голос. – Почему они так рано начали?

– В смысле? – не понял Архип.

– С лагерей снялись, перемещаются.

– Так ты ж сам говорил, что мутанты готовятся главный бой дать, разведчиков в город засылают…

Ильмар посмотрел на Архипа отрешенным взглядом и пробормотал:

– Говорил.

– И?

– Они торопятся, – вдруг сказал Преподобный, сверкнув глазами. – Их планы изменились. Федор!

– Здесь я, – отозвался жрец, мягко отстранил Архипа плечом.

– Свяжись по радио с Храмом, предупреди: готовыми быть к нападению.

– Понял.

Переговорщик хотел спрыгнуть с крыши, но Ильмар поймал его за рукав.

– Убедись, что Лавр в Храме все правильно уяснил. Чтобы подготовился отразить атаку на обитель, когда стемнеет. – Он подумал и добавил, взглянув на Архипа: – И пусть посыльного к башмачникам снарядит, заодно решат, как лучше оборону в городе держать. Кто там у тебя за старшего остался, Архип?

– Гуго, – сказал глава клана.

Ильмар повернулся к мастеру Федору:

– Не надо посыльного. Пусть Лавр к этому Гуго отряд небольшой отправит во главе с Турой.

Архип прикрыл глаза. Как все не вовремя, Лавр с Турой сейчас в засаде сидят на выезде из Москвы, чтобы Ильмара завалить. А тот, наоборот, о городе, о башмачниках печется, предупредить об опасности хочет.

– После всего свяжись с топливными, пусть разведку к реке высылают, и скажи, что скоро будем.

Федор спрыгнул на землю, побежал к «тевтонцу», где была радиостанция. Ильмар забрал у Архипа бинокль.

– К вечеру реку перейдут, – сказал он, посмотрев через окуляры на армию мутантов. – Как думаешь, сунутся они в Капотню или до утра станут ждать?

– Что? – Архип Дека поднял рассеянный взгляд на холмы. – А-а… К вечеру, да.

– Ты что, Дека? Чего вареный такой? – Ильмар опустил бинокль. – За город не бойся, выстоят кланы. А в Капотне сейчас боевых отрядов полно, диверсанты топливный завод охраняют, по округе патрули ездят, люберецкие большим числом на тракторах бронированных приедут, вот… – Он оглянулся. – Наш еще караван…

Ильмар вернул Архипу бинокль, похлопал по плечу:

– В Капотне у кланов большая сила, Мэр только нужен, чтобы командовал всеми, правильную оборону выстроил. А когда мутанты атакуют, раздавил их и не дал ускользнуть в Пустошь. – Он ударил кулаком по раскрытой ладони. – Ясно?

Архип безучастно кивнул, глядя в люк, откуда в спину Ильмару таращился единственным глазом Юл. О чем сейчас медведковский думает, о мести? Или о людях, которые в городе остались?

Вернулся запыхавшийся Федор. Он не стал забираться на крышу, окликнул Ильмара.

Когда Преподобный слез на землю, отвел его подальше от машины башмачников и зашептал скороговоркой на ухо. Архип переглянулся с Козьмой. В глазах бригадира было неприкрытое беспокойство.