Но на этом шарж не заканчивался, поскольку, хотя Кристиан и говорил на английском (весьма посредственном), но речь его наполнял ритм его отечества, огонь и сила бесстрашных суровых предков. И голос его, как и лицо, был таким же каменным и прямым, как фьорд:

– Эта водоросли, – крякнул он. – Вонючие водоросли. Мы видеть раньше, но не такой. Эта как саргассы, понимаете? Но саргассы – легенда, и они на юге, в теплых морях, между Азорскими и Гебридскими островами.

– Саргассы? – Ричардс поднял взгляд на загорелое, обветренное лицо Кристиана:

– Саргассово море? Море водорослей? Вы думаете, что часть Саргассова моря занесло на север? Вы именно это хотите сказать?

– Ха! – фыркнул старпом и засмеялся. Но смех его показался Джиллу очень напряженным. – Нет, я, ей Богу, такого не говорил. Саргассово море – это легенда, но вот эта дрянь – настоящая. Не могу сказать, откуда она взяться. Может, какой-то арктический вид растений оторвало вместе с айсбергом, и они растут как бешеные, когда айсберг попадает в более теплые воды. Но «Осло Стар» – ледокол. С водорослями поделать не может ничего. Мы теперь уходить домой.

– А айсберг? – не отставал Ричардс. – Вы измерили его? Вам известно, насколько он большой?

– О, он большой! – усмехнулся Кристиан. – Но «Осло Стар» – ледокол, а не корабль-камикадзе!

– В смысле?

– Мы спроектированы с расчетом раскалывать лед толщиной в несколько дюймов, даже футов, – объяснил старпом. – Но у этого айсберга двадцать-двадцать пять футов над водой и, возможно, сто двадцать под ней! А теперь просто подумайте. По льду полуторадюймовой толщины можно на машине ехать, верно? И я слышал, как вы говорили насчет бомбежки. Ей Богу, это должна быть та еще бомба, ежели вы хотите попробовать расколоть эту махину! А вообще, команда считает, что он неподвижен. Если его оставить в покое, он растает.

– А водоросли тоже исчезнут?

Кристиан нахмурился.

– Эти вонючие водоросли… по-моему, они плывут… э-э… дрейфуют на юг. А если мы слишком долго торчать здесь, то водоросли накапливаться, слой делайся слишком глубокий, портить дело. Они все равно как… как липучая бумага для ловли мух, верно? А «Осло Стар» – ледокол, а не муха. Поэтому мы уходить домой. – Его внимание привлекло что-то за кадром. Он махнул рукой, что-то приказал по-норвежски и убрался прежде, чем Ричардс смог задать ему следующий вопрос.

– На этом, похоже, и все с «Осло Стар», – извиняясь, пожал плечами корреспондент, когда в углу экрана снова появилось окошко Дэна Ладуки. – Очевидно, у экипажа много дел, много забот.

– Спасибо, Стив, – поблагодарил Ладука. – Мы знаем, что ты и твоя группа будете оставаться на борту, пока вас не смогут забрать вертолетом. Возможно, мы еще свяжемся с вами позже. Но пока мы расстанемся, и напоследок – последний кадр с видом айсберга, идет?

Когда Ричардс помахал на прощанье рукой, камера любезно вернулась к показу загадочных ледяных утесов, отвесно подымающихся из одеяла колышущихся водорослей, и дала панораму туманных далей океана.

Но, похоже, что оператора тоже намного больше интересовали водоросли. Поэтому для финального кадра он выбрал вид за кормой, где сквозь коричнево-зеленый плот пролегала взбаламученная дорожка. Но вместо обычного, покрытого пеной канала, поверхность имела строение кипящей грязи. А водоросли, все-таки до странности «живые», почти сразу же смыкались в кильватере. Всего в сорока-пятидесяти ярдах за кормой «Осло Стар» не наблюдалось уже никаких свидетельств, что этот «плот» вообще потревожили…

Затем экран снова заполнила студия с Дэном Ладукой, и пошли остальные новости. Некоторое время все молчали, наконец, Тарнболл начал:

– Итак?..

– Все страньше и страньше, – ответил, задумчиво качая головой, Джилл.

– А твое машинное чутье? – продолжал нажимать на него агент. – Ты хоть что-нибудь уловил?

Тут встряла Анжела:

– Оно так не действует, Джек. Спенсер ничего не чувствует по картинкам, даже по «живым» картинкам. И, в любом случае, разве мы и так уже не в курсе, что это штучки Дома Дверей?

– Мне просто хочется узнать, сложилось ли у Спенсера хоть какое-то мнение об истоках ситуации, вот и все, – уведомил ее Тарнболл. – Например, поскольку это наверняка фоны, то почему они вернулись?

Лицо Джилла, когда он пристально поглядел на них обоих, было мрачнее, чем когда-либо. Он задержал взгляд на Анжеле, и между ними произошло нечто вроде беседы без слов. Затем, когда они пришли к молчаливой договоренности, то оба посмотрели на Тарнболла.

– Джек, – произнес наконец Джилл. – Ты кое-чего не знаешь. Пока ты там, на склонах горы, пытался убедить военных не взрывать нас всех к чертовой матери…

– Вам с Анжелой выпала аудиенция с Верховным фоном, я это знаю, – кивнул Тарнболл. – Он сказал вам: ладно, вы выиграли дело. Сит получит свое, а вас и ваш мир оставят в покое.

– Оставят в покое фоны, – уточнил Джилл, подчеркивая последнее слово. – Но он также поведал нам кое-что, о чем мы никогда не упоминали в докладах.

– О чем вы никогда?.. – нахмурился Тарнболл. – Но почему?

– По той же причине, по какой правительства всего мира никогда не обнародовали всех фактов о Доме Дверей, – ответил Джилл. – Это было нечто… ну, тревожащее, вызывающее беспокойство, такое, о чем лучше не знать. Мы и так уже достаточно пережили. Ты, я, все мы. Будь моя воля, я бы даже Анжелу не стал посвящать.

Тарнболл медленно переводил взгляд с одного лица на другое.

– Итак, вы с Анжелой что-то скрыли. Что-то, рассказанное Верховным фоном. – Тут ему припомнились слова, брошенные в свое время Джиллом, и Джек повторил:

– Он вам сказал, что в дальнейшем нас оставят в покое… фоны!

– Да только… – начал было Джилл.

– Да только, – опередил его рослый агент, – да только они там, в космосе, не одни, верно?

Анжела взяла Тарнболла за руку и подтвердила:

– Ггуддны, Джек. Они тоже там водятся.

– Чего… как? Ггуддны? – он сумел правильно произнести с первого раза.

– Путешествующая в космосе некая раса (или народ, вид?), – продолжала она, – которая не обладает этикой фонов. И это все, что нам известно о них.

– Не совсем, – возразил Джилл. – Нам также известно, что фоны находят их отвратительными, неэтичными и, возможно, боятся их.

– Этика? – фыркнул Тарнболл. – У фонов? Черта с два! Хотя, может, у них есть своя собственная разновидность этики, иначе мы сейчас не сидели бы здесь. Но, с другой стороны, я уверен, что у Сита-Баннермена ее не было и в помине!

– Равно как и у ггудднов, – заключил Джилл. – Во всяком случае, по словам Верховного фона и его Совета. Когда Верховный фон упомянул о ггудднах, все члены Совета до одного – ну, до одного «человека» – содрогнулись. А сказал он следующее: «Будем надеяться, что вы никогда не столкнетесь с ггудднами и что они никогда не найдут вас».