— Ты того, слышь, Вендерович, нам с тобой надо обсудить некоторые важные вопросы.

В жизни Якуба случались моменты, когда он слышал от зверей человеческую речь, но, как правило, в таких случаях он был в стельку пьян и воспринимал данную аномалию как последствие белой горячки. Галлюцинации, не более того. Но сейчас-то Якуб был трезвым как огурчик, и у него даже не было похмелья! А это значит, что всё происходило на самом деле!

— Чего хочешь, свинья? — спросил её хозяин.

Он постарался, чтобы обращение «свинья» прозвучало соответственно пренебрежительно, и, кажется, ему это удалось.

— У нас к тебе есть несколько вопросов экзистенциального характера, — сказала Котлета. — И мы требуем переговоров.

Якуб не любил переговоров, особенно в хлеву. Старик на минуту даже задумался.

— Ну и чего, собственно, вам надо? — спросил он почти вежливо.

— Мы не согласны с условиями нашего содержания, — прохрюкала Котлета. — А рацион питания так ни в какие рамки не лезет!

— И вообще, — вклинилась Отбивная, — лично меня интересует, какой идиот и зачем дал нам такие провокационные имена?

— А за беспредел с кастрацией три месяца назад мы требуем возмещения ущерба. Финансового!

— Во, блин! — только и смог ответить Якуб, после чего дал дёру из хлева, захлопнул за собой двери и подпер их доской. Присел на землю и вытер шапкой пот с лица. — Черт знает что! — сказал он сам себе. — И надо было дураку на старости лет хозяйство заводить!

Была среда, а значит, базарный день. Якуб вот уже семьдесят лет как проводил этот день в корчме. И решил, что нарушать традицию нехорошо.

Якуб Вендерович шёл через разрушенное село. Люди обычно избегали встречаться с ним взглядом и переходили на другую сторону дороги. Дома — это лишь кирпич и дерево, а жизнь — она бесценна, к тому же только одна. Каждый, укрываясь в своей хате, как перед исповедью задаёт вопросы своей совести, спрашивая, чем он согрешил в последнее время. Потому что Якуб никогда никого первым не атаковал. Всему должна быть веская причина.

Экзорцист споткнулся о деревянную балку, которая преградила ему дорогу, и пробудился от раздумий. Остановился и посмотрел вокруг. С минуту ещё помедитировал над окружавшими его развалинами и пробормотал:

— От холера! Я что, землетрясение тут пропустил или…

Светало. Якуб только что приплёлся домой, еле волоча ноги. Как всегда, он возвращался из корчмы в состоянии глубокого опьянения, в народе называемом «до чёртиков». Но, несмотря на его почти невесомое состояние, в нём ещё не уснула ответственность за братьев меньших. И Якуб, как истинный царь природы, решил, что независимо от того, разговаривают ли его свиньи и что они там вообще говорят, а ложиться спать голодными нехорошо. Как во сне, он взял в руки ведро, наполнил его всякой всячиной и занёс в хлев. Открыл двери и замер, ослеплённый внезапной вспышкой света. Внутри тихо ворчал мотор агрегата. Одна из лампочек в углу освещала Котлету, которая, держа в копытце карандаш, набрасывала на побелённой стене эскиз какого-то сложного технического рисунка.

— А, хозяин пришёл! — обрадовался поросёнок. — У тебя случайно не найдётся с пол-литра бензина? За нами не заржавеет!

Экзорцист всегда рад был помочь знакомым, поэтому спокойно пошёл в конюшню, где в углу дремал трофейный мотоцикл. А так как Якуб не смог спустить из бака бензин, то прикатил мотоцикл в хлев.

— Сами себе слейте, — сказал он.

— О! Мотор! Большой мощности! — обрадовалась Отбивная. — Так мы теперь построим само…

— Цыц! — осадил её второй поросёнок. — Потом.

— Ну ещё что-нибудь? — спросил Якуб. — А то я жутко спать хочу…

— Не, ничего, — успокоила его свинка. — Иди уже спать, хозяин, небось утомился за целый день.

На том и распрощались. Якуб сразу же рухнул на койку и захрапел. Проснулся посредине ночи от странного предчувствия. Вспомнил, как в тумане, что на рынке видел женщину, не здешнюю, которая у всех покупала куриц. Только чёрных.

— Чары, — буркнул себе под нос Вендерович.

Огромным усилием воли он заставил себя встать с кровати и пойти на кухню. Там он поставил на газ большую кастрюлю с водой. Вынул из банки горсть сушёных мухоморов, добавил растёртый конский навоз, вырвал пару своих седых волосков и довел смесь до кипения. Потом вынес кастрюлю на улицу и перед домом вылил приготовленным снадобьем специальный магический знак на земле.

— Мел-ге-ле, — прошептал напоследок в пространство ночи старик, скрестив при этом в соответствующей фигуре пальцы.

К утру в радиусе сорока километров подохли все чёрные курицы.

Якуб проснулся. Вышел на улицу перед хатой и довольно потянулся. В знак приветствия вознёс к восходящему солнцу бутылку с денатуратом. Краситель уже осел илом на дне. Понюхал. Вроде бы всё в норме. Запах заметно не изменился, но отвращение к этому напитку как будто бы возросло.

— Ну пока хватит, — решил для себя старик, ставя бутылку на камень возле ступенек.

И тогда он увидел её. Женщина, та, с рынка, стояла пред ним.

— Чего надобно, пани?

— Пан Якуб Вендерович?

— А вы кого-то другого здесь видите?

— Я хочу поселиться в вашей округе.

Якуб сел на ступеньках и сжал голову руками. Вообще-то вопросами регистрации и прописки ведали участковые в Войславице, но тут было исключение из правил.

— Чем пани занимается? — спросил он вежливо.

— Мне нужно спокойное место, где я могла бы продолжить своё обучение, — и женщина материализовала в воздухе небольшой огненный шар.

— Ох какой чудный шарик! Для начала пани пробует меня убить…

— Не убить, а только подчинить себе.

— А дулю не хочешь?! Не родился ещё тот, кто бы был сильнее Якуба Вендеровича!

— Вы меня неправильно поняли. Я никому не хочу переходить дорогу. Просто в вашей деревне нет ни чародея, ни даже знахаря.

Якуб скривился.

— Слышала звон, да не знаешь где он? — произнес задумчиво. — Тут, понимаешь, структура совсем другая. Теперешний административный раздел страны вообще не в счёт. Мы, иные, привязаны только к приходам костёлов. И в данном округе может пребывать только один из нас. Один иной. И неважно, есть тут другой, кроме меня, или нет. Я здесь живу, и, значит, свободных мест нету, понятно?

Глаза незнакомки сузились, и она спросила с нескрываемым злорадством:

— А знахарка с улицы Гробовецкой, что померла недавно? Ведь она жила у тебя под боком?

Экзорцист скривился: