Пока он говорил, дверь открылась, и вошёл юноша, на редкость некрасивый и мрачный. Он рассмеялся, вторя отцу, но в его смехе мне послышалось не добродушие, а глумливое злорадство. Однако почти сразу же лицо его перекосилось от страха, словно он внезапно испугался, что ему попадёт за самонадеянность. Его мать стояла возле стола, дожидаясь, пока все усядутся, и с полуулыбкой слушала наши разговоры, как родители, втайне забавляясь, выслушивают важные рассуждения малыша, возомнившего себя взрослым.

За ужином я уплетал за обе щёки. Недавние несчастья начали казаться мне давно ушедшим прошлым.

— И куда же вы направляетесь? — спросил меня хозяин.

— На восток, — неопределённо ответил я, потому что и сам точно ничего не знал. — Кстати, далеко ли лес простирается в восточную сторону?

— Лес–то? Очень далеко. Но точно не скажу. Хотя мы здесь уже много лет, дел у меня всегда невпроворот, так что по лесам расхаживать недосуг. Да и что в нём делать, в этом лесу? Смотреть не на что. Деревья и деревья, больше ничего. Кстати, если пойти отсюда по восточной тропе, она приведёт вас в дому того самого людоеда, который знал Мальчика–с–Пальчика. А потом проглотил всех своих дочерей и их золотые короны в придачу.

— Папочка! Ну что ты такое говоришь! Как он мог съесть своих собственных дочек? Нет, Мальчик–с–Пальчик только подменил их короны на ночные колпаки, и старый людоед убил их всех совершенно случайно, по ошибке. И всё равно, разве он стал бы их есть? Ведь они были его любимыми дочками–людоедочками!

— Ладно, ладно, дочка. Тебе лучше знать. Только у этого дома всё равно дурная слава, тем более здесь, где все только и знают, что болтать сущую нелепицу. Сейчас в нём живёт одна старуха. Уж не знаю, родственница она тому людоеду или нет, но уж больно страшна, и волосы белее всякой кошки. Так что я ничуть не удивлюсь, если она его прямая наследница. Лучше вам держаться от неё подальше.

За беседой время пролетело незаметно. После долгого, неспешного ужина хозяйка отвела меня в спальню.

— Не приведись вам вчера пережить такого ужаса, я уложила бы вас в другой комнате, — сказала она. — Окна там выходят в лес, и вы могли бы получше разглядеть его обитателей. Они тут частенько бывают, иногда даже забредают в дом. Да, порой у нас ночуют весьма странные существа. Я–то привыкла, даже внимания на них не обращаю. Дочка тоже. Да что там, она ни в какой другой комнате и спать не хочет!.. Зато в этой спальне окна выходят на юг, в поле, так что лесные существа в них не заглядывают. По крайней мере, я их здесь ни разу не видала.

На минуту мне стало даже жаль, что ночью я не увижу жителей Волшебной страны. Но из–за разговоров со стариком–фермером и моих собственных недавних приключений я решил, что лучше будет хотя бы одну ночь поспать по–человечески. Я чувствовал себя таким усталым, что уютная комната с чистыми белыми занавесками и белоснежным бельём показалась мне уголком райского блаженства.

Спал я крепко, без снов и проснулся бодрым и отдохнувшим. Когда я выглянул на улицу, солнце стояло уже довольно высоко над ухоженными полями, разбегавшимися во все стороны по бескрайней холмистой равнине. На грядках под моим окном росли прекрасные овощи. Всё вокруг купалось в ясном солнечном свете. Капли росы деловито сверкали на свежих листьях, коровы на ближнем лугу жевали с таким рвением, словно накануне не съели ни одной травинки, молоденькие работницы, весело напевая, сновали туда–сюда между амбаром и курятником. Никакой Волшебной страны фей не было и в помине.

Семейство уже сидело за завтраком. Я собирался пройти в общую комнату и сесть к столу, как вдруг возле лестницы меня остановила вчерашняя девочка. Она взглянула на меня, словно хотела что–то сказать. Я наклонился, она поднялась на цыпочки, обвила рукой мою шею и прошептала:

— Сегодня вокруг дома всю ночь кружила какая–то белая дама.

— О чём это вы там шептались? Так не годится! — воскликнул фермер, когда мы вдвоём показались на пороге. — Ну, как вам спалось? Никто не беспокоил?

— Никто, благодарю вас. Спал как убитый.

— Вот и славно. Садитесь, позавтракайте с нами.

После завтрака хозяин с сыном куда–то вышли, и я остался в доме с матерью и дочерью.

— Знаете, — начал я, обращаясь к хозяйке, — сегодня утром я выглянул из окна и был почти готов поклясться, что никакой Волшебной страны нет, что это лишь плод моих собственных фантазий. Но стоило мне увидеть вас и вашу дочку, как всё снова переменилось. И всё равно: после того, что со мной приключилось, я, пожалуй, был бы не прочь вернуться назад, домой, и жить себе спокойно, без всяких странностей.

— И как же вы собираетесь вернуться?

— Не знаю.

— Вообще–то я слышала, что, однажды попав в Страну фей, человек уже не может повернуть обратно. Ему придётся идти дальше, пока он не пройдёт её от края до края. Правда, как это сделать, я не знаю.

— Вот–вот, и мне почему–то кажется, что вернуться не получится! Что–то всё время толкает меня дальше, словно идти можно только вперёд. Но честно говоря, сегодня мне вообще не хочется думать о приключениях.

— А не хотите ли вы взглянуть на спальню моей дочки? Помните, я вам говорила? Там окна выходят на самый лес.

— С удовольствием, — откликнулся я.

Девочка побежала показывать мне дорогу и вскоре распахнула перед нами дверь. Я увидел большую комнату, уставленную старомодной мебелью, которая раньше вполне могла бы принадлежать какому–нибудь аристократическому особняку. Окно закруглялось наподобие невысокой арки, и в него было вставлено множество ромбовидных кусочков стекла. Крепкая, толстая стена была сработана из цельного камня. По–видимому, дом был выстроен прямо возле развалин какого–то древнего строения, то ли замка, то ли аббатства, и упавшие камни тоже пошли в ход. Я выглянул из окна, и могучая волна изумления и томительного желания тут же захлестнула мне душу. Передо мной раскинулась Волшебная страна, неодолимо манившая меня к себе. Деревья купали свои мощные кроны в утренней свежести, но корни их простирались в глубокий мрак; лишь на границе света и тьмы тёплые лучи натыкались на стволы или стремительно струились по тропинкам, смывая тусклый цвет с листвы, высвечивая густую коричневость прелых листьев и сосновых шишек и нежную зелень длинных травяных стеблей и мха, выстилающего русло, по которому недвижно текла река солнечного света.

Я немедленно обернулся и не теряя ни минуты начал прощаться. Хозяйка улыбнулась моей поспешности, но в её улыбке читалась тревога.

— К дому людоеда, вам, пожалуй, всё–таки лучше не ходить. Я попрошу сына показать вам другую дорогу; по ней вы быстро доберётесь до тропинки, ведущей на восток.

Я решил, что попусту храбриться и упрямиться больше не стоит, и, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, пошёл в лес вместе с хозяйским сыном. Тот почти всё время молчал и только вёл меня между деревьями, пока мы не вышли на тропу.

— Вот, идите по ней, — буркнул он, невнятно пробормотал «до свиданья» и скрылся.