— Убили? — холодея, произнесла Ирина. Она ощутила мороз, который пробежал по коже. Ей казалось, что раскосые огромные глаза однорукой богини пялятся на нее. — Но ведь он стал жертвой несчастного случая, упал в водопад…

— То, что он упал в водопад, не подлежит сомнению, — ответила Лайма. — Нам стоило больших усилий выловить его тело. И знаешь, что обнаружили у него под левой лопаткой? Крошечное отверстие — от наконечника стрелы, которые дольмеки и прочие южноамериканские индейцы выплевывали через особые трубки.

— Его убили стрелой? — спросила Ирина, не веря своим ушам. — Но кто? Индейцы?

— Я бы тоже хотела знать, кто, — произнесла Лайма. — Никаких дольмеков уже почти пять сотен лет нет и в помине, конкистадоры, а затем миссионеры истребили непокорный языческий народ. Дольмеков нет и быть не может, но кто-то использовал их оружие, чтобы убить профессора Венденяпина. И умер он не от поверхностной раны, а от яда, предположительно смеси стрихнина, кураре и секрета, выделяемого крошечной красно-желто-зеленой лягушечкой под названием пипа коста-бьянкская[2]. Яд этой пипы парализует дыхательную систему, человек умирает в считаные секунды от удушья.

Лайма замолчала, Ирина чувствовала нарастающий холод и пыталась уверить себя, что это не панический ужас, а струи воздуха из кондиционера.

— Предполагаю, что кто-то выстрелил через трубку в спину профессору Венденяпину, когда он стоял на вершине скалы, с которой водопад низвергается на первый порог. Водопад, расположенный в Храмовой долине, незабываемое и величественное зрелище, дольмеки не зря выбрали это место для своей столицы. Николай Антонович любил взбираться на скалу и в одиночестве наслаждаться заходом солнца. Кто-то подстерег его, плюнул ему в спину через трубку отравленной колючкой или стрелой, Венденяпин упал в водопад…

— Но почему об этом никто не знает? — взволнованно произнесла Ирина. — Если профессора убили, то нужно найти убийцу и наказать его!

— Как ты накажешь ее? — Лайма указала на статуэтку богини. — Что ты предпримешь для борьбы с проклятием, Ира? Я приняла решение не сообщать властям реальную причину смерти Николая Антоновича, при помощи денег в Южной Америке можно купить все, в том числе и свидетельство о смерти с нужной записью. Да и в экспедиции никто не знал о том, что Венденяпин убит стрелой, это несчастный случай — падение с высоты. А на самом деле, я уверена, во всем виновато проклятие!

— Но почему ты решила, что все дело в проклятии? — спросила Татищева. — Мне кажется, что не стоит все сводить к мистике, нужно рационально подумать…

— Рационально подумать, — передразнила ее Лайма. — Ира, поверь мне, я знаю о дольмеках очень много, об их кровавой и жестокой религии, об их беспощадных и охочих до человеческих сердец богах. О том, что примерно в сто двадцатом году нашей эры дольмеки принесли в жертву у подножия Храма Звезд как минимум двадцать тысяч человек, говорят сохранившиеся до наших дней таблички-книги. И это не сказки и не преувеличение, швейцарские коллеги ставили эксперимент, который подтвердил: эта бойня вполне могла иметь место. А груды костей и тысячи черепов, найденные в пещерах скалы, с которой низвергается водопад…

Лайма перевела дух, а затем продолжила:

— Когда флибустьеры вкупе с конкистадорами разгромили столицу дольмеков, то последний их царь проклял всех, кто осквернит храм и статуи трех главных божеств. Статуэтку Мелькоатлан спрятал кто-то из индейцев в стенной нише, две другие — изображения Халхитуатля и Теоксмаля — похитили. И вот Венденяпину посчастливилось обнаружить однорукую богиню. Хотя уместнее было бы употребить другое слово — он совершил не величайшее открытие, обнаружил не редчайший артефакт, а свою смерть. Николай Антонович умер, убит, как это сделали бы дольмеки. Но их давно нет… Зато есть призраки, которые могут материализоваться и покарать того, кто прикоснется к изображению божества. После внезапной смерти Венденяпина о находке знала только одна я. Поэтому я приняла решение, что имею право взять статуэтку себе. Иначе бы мне пришлось отдавать ее правительству Коста-Бьянки, той самой страны, на территории которой находятся капища дольмеков. Нет, я решила, что Мелькоатлан станет венцом нашей с Володей коллекции! Я тайно вывезла статуэтку, мы поставили ее на почетное место в нашем подземном музее… — А теперь… — сказала после короткой паузы Лайма. — Только теперь я поняла, что совершила непоправимую глупость, Ира. Еще после гибели Николая Антоновича я должна была понять, что брать с собой статуэтку смертельно опасно. Но ведь она — единственная в своем роде, на аукционе за нее выложат и двадцать, и тридцать миллионов, поверь мне, как знатоку. На самом деле она бесценна. — И она мстит. Проклятие действует, — продолжала Лайма. — Ведь так, богиня Луны Мелькоатлан? — Она подошла вплотную к витрине, сняла стеклянную пирамидку и взяла в руки небольшую статуэтку. Лайма подняла ее над головой, словно желая бросить на бетонный пол. — Мелькоатлан, которая, если верить религии дольмеков, поглощает Луну во время затмений и своей единственной рукой закрывает людям глаза перед сном. Ну что, Мелькоатлан, — она поднесла статуэтку к лицу, — это ты убила моего Володю? Это ты уничтожила профессора Венденяпина, убила охранника в галерее, устроила взрыв на заводе? Ты ведь всемогущая, дольмеки свято верили, что стоит принести тебе жертву из зерна, а лучше из человеческой плоти, и ты проявишь благосклонность и одаришь удачей. Но и обид ты не прощаешь!

Ирина слышала в голосе Лаймы истерические нотки. Так и есть, горе, которое она вытравливала из себя и скрывала от окружающих, наконец-то нашло выход. Лайма размахнулась статуэткой, Ирина была уверена, что она запустит богиню в пол или в стену, но та, издав гортанный звук, поставила статуэтку обратно в витрину.

— Я знаю, что ты наметила меня своей следующей жертвой, — произнесла она, глядя на однорукую покровительницу Луны. — Все, кто прикоснется к тебе, умирают. Запомни, Ира, — Лайма повернулась к Татищевой, — ни за что не прикасайся к ней. Ни за что! До тех пор, пока ты не дотронешься до нее, она не сможет заиметь власть над твоей душой и причинить тебе зло.

Лайма смолкла, голова ее упала на грудь, Ирина испугалась, что она сейчас рухнет без чувств. Однако Лайма произнесла хрипло:

— Я стала жертвой собственной страсти. Ира, я оставлю тебе необходимые бумаги, ты продашь всю коллекцию. Или нет, я передам все в музей или в галерею. Мне все равно, денег у меня предостаточно, я уеду прочь отсюда, прочь, прочь…

Ирина прижала к себе разрыдавшуюся Лайму и принялась гладить ее по голове, успокаивая, как маленькую девочку.

— Все будет хорошо, — говорила она. — Я сделаю, как ты хочешь. И нет никакого проклятия, это все пустые суеверия, ты сильная, Лайма, ты справишься с горем.

Они покинули музей в подвале и поднялись наверх, Ирина уложила Лайму в кровать, посидела рядом с ней и, дождавшись, когда та заснет, ушла в свою комнату. Рассказ Лаймы, сумбурный и зловещий, не давал ей покоя. Если профессора Венденяпина убили, а не верить кузине у нее не было ни малейшего основания, то кто виноват в его смерти?