7. Тексты Терстегена высвечивают и некоторую «недоработанность» православного отношения к молитве. Несмотря на великое богатство святоотеческих наставлений об этом духовном делании, на практике молитва православных христиан сводится к тому, что они непрестанно что-то говорят Богу, словами или мыслями – и ничего более. Такая молитва лишена двусторонности; никакой «обратной связи» в ней не предполагается (хотя в православной литературе можно найти наставления о необходимости внимания к ответу Бога[87]), а если бы она и возникла, то большинство молящихся со страхом и непониманием отстранились бы от неё. Внешнее храмовое богослужение (мы не имеем здесь в виду Таинства), которое практически приравнивается к богообщению и которое поэтому воспринимается как самоценность, также состоит исключительно из говорения (и пропевания) тех или иных молитвенных текстов – говорения во многом избыточного, а для современных прихожан по большей части и непонятного. Но даже и популярные наставления об Иисусовой молитве ориентируют православного христианина, как правило, на человеческую само-деятельность (о которой мы только что сказали) – на действия по «выжиманию» из себя мыслей и чувств, аскетически ориентированных на далёкого и молчаливого Бога. От Терстегена же мы узнаём об иной, большей, чем сфера «проговаривания», молитве – безмолвном, смиренном и благоговейном предстоянии Живому и близкому нам Богу и внимании ко всем Его действиям; о непрестанной молитве как повседневном осознанном пребывании в соприсутствии Божием. Среди св. отцов об этом ярче всего говорил св. Исаак Сирин, но он (а вслед за ним и все остальные православные авторы) подчёркивает, что таких молитвенников – «один из многих тысяч»[88], в то время как в квиетизме и пиетизме, по мнению исследователей той эпохи, внутренняя созерцательная молитва была нормой для масс людей[89]. К этой норме и приближают нас сочинения Терстегена.

8. В заключение отметим, что столь полное проникновение во внутреннюю духовную жизнь, столь глубокий и, несомненно, истинный опыт, стоящий за всеми произведениями Терстегена, решительным образом опровергает расхожее представление многих православных о том, что формальные догматические отличия от православия «автоматически» лишают неправославного христианина подлинности духовной жизни во Христе. Ошибочность тезиса «вне православия может быть только заблуждение» ясно обнаруживается при чтении книги «Путь истины» реформата Терстегена.

Подведём итоги. Ясное изложение учения о внутренней духовной жизни; неинституциональность, которая позволяет человеку любой христианской деноминации, стоящему на любой ступени церковности, прилагать это учение к себе; акцент на двусторонности в отношениях человека и Бога; наставления о любви к Богу, о последовании Христу, о том, что во внутренней жизни на Бога нужно обращать большее внимание, чем на копание в своих грехах; призыв к «детскости» во Христе; подробное раскрытие того, что есть «аскетика веры», учение о молитве как непрестанном пребывании в живом соприсутствии Божием – всё это (как и многое другое) не только должно быть интересно православному читателю, но и вполне может стать для него действенным руководством, как не дезориентироваться на христианском пути, как не «расцерковиться» вплоть до ухода из Церкви и как восполнить те отмеченные нами богословско-педагогические лакуны в современном православии, из-за которых столь низок «КПД» сегодняшней духовно-церковной жизни.

Настоящий перевод осуществлён по следующим изданиям:

1) Weg der Wahrheit, die da ist nach der Gottseligkeit. Sechste verbesserte Auflage. Spelldorf, bei Mülheim an der Ruhr, 1803 (репринт);

2) Weg der Wahrheit, die da ist nach der Gottseligkeit. Stuttgart, 1926.

Кроме того, учитывались размещённые в открытом доступе в сети Интернет электронные версии последнего прижизненного издания «Пути истины» 1768 года и американского издания 1850 года[90].

Примечания во всех трактатах авторские; текст, заключённый в квадратные скобки, принадлежит переводчику. В тех случаях, когда цитируемый Терстегеном источник не найден, в примечаниях даётся только буквальное авторское указание.

Переводчик осознаёт, что сложный и достаточно архаичный стиль автора может оказаться весьма тяжёлым для восприятия современного человека. Терстеген мыслит ясно, но излагает свои мысли огромными предложениями и периодами. Где возможно, переводчик старался упрощать текст. Далеко не всегда это удавалось. Но тем интереснее духовная задача: те, кому наставления Терстегена необходимы, «пробьются» через стиль – и обретут живительный источник, по сравнению с которым сложности при чтении покажутся малозначащим неудобством. Хотелось бы пожелать этого обретения всем читателям.

Благодарю д-ра богословия Анну Михайловну Брискину-Мюллер, доцента кафедры церковной истории богословского факультета Университета им. Мартина Лютера в г. Галле, за предоставление возможности для работы в университетских библиотеках Германии и за многолетнее всестороннее доброжелательное содействие и помощь.

Благодарю д-ра богословия Хансгюнтера Людевига, исследователя жизни и творчества Терстегена, за тёплое и заинтересованное участие в моей работе, плодотворное общение и консультации.

Благодарю приват-доцента Берлинского Гумбольдт-университета, профессора германской филологии Зелёногурского университета (Польша) Михаила Львовича Котина и замечательного педагога и переводчика Елену Авнеровну Зись за помощь при переводе трудных мест текста.

Благодарю д-ра богословия, профессора, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Георгия Митрофанова за интерес к моей работе и участие в ней.

Благодарю Сергея Александровича Исаева, доцента кафедры церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, старшего научного сотрудника Санкт-Петербургского института истории РАН, и Оксану Владимировну Куропаткину, заместителя директора Центра изучения и развития межкультурных отношений, за замечания и уточнения, высказанные ими в процессе написания предисловия и примечаний к книге.