У Гесса существует целый райдер, как будто он какая-то рок-звезда, собирающаяся на гастроли. Но я заканчиваю про себя бухтеть, как только Михаил озвучивает мне сумму, которую я получу за эту выездную работу. За такие деньги можно потерпеть любые закидоны.

Мы с Леной уже заполнили полочку в ванной мыльно-брильными строго по списку, повесили нужное количество полотенец и халатов — опять строго определённой фирмы и материала. Загрузили холодильник указанными как обязательные продуктами, а бар напитками. Установили на климат-контроле температуру в двадцать два градуса, чтобы у его светлости Аполлона ничего не взопрело. Сменили шторы в спальне на подходящие под цвет белья, положили на прикроватную тумбочку книгу современного писателя-фантаста — одиннадцатый том — и поставили в прихожей домашние тапочки строго обозначенной фирмы. Мне осталось принять и разместить в специальном помещении рыболовные снасти и наживку, которые вот-вот доставят. Проверить, на месте ли лодка Гесса, а дальше не отсвечивать и оставаться на связи. Если что-то потребуется, клиент мне позвонит.

Территория поместья огромна и прекрасна. Лес, озёра, птички щебечут. Воздух кристально чистый, а траву будто зелёной краской покрасили. Не показываться на глаза гостям — плевое дело, можно в любых кустах затеряться. Да мне ещё и маленькую комнатку в корпусе персонала выделили. В общем, красота! В какой-то момент мне даже кажется, что это шикарнейшая работа, и можно самой себе позавидовать. Но я быстро вспоминаю про Вязьмина с его заданием, и эйфория моментально улетучивается.

— Лена, а ты же давно здесь работаешь? Наверное, не в первый раз попадаешь на подобное мероприятие, — решаюсь я разузнать обстановку, когда горничная, доделав все дела, собирается уходить, — как они проходят?

Гесса я с тех пор, как он беседовал в лобби с мачехой, не видела, но это не мешает мне всё время ломать голову над его загадками и придумывать, как к нему подступиться так, чтобы самой не пострадать. Может, маленькая разведка поможет, а то я не родила ни единой идеи.

— Ты удивишься, Рит, но точно так же, как и у простых смертных, — усмехается сотрудница «Глади», — вечером закинут в реку удочки, разведут костёр, нажрутся и уснут на берегу. Утром встанут, опохмелятся, вытащат удочки, ещё выпьют, возможно, сплавают на лодках до ямы – на сома, вернутся, выпьют, и их потянет на веселье. Про рыбалку они забудут, переберутся сначала в ресторан, потом в баню, а под конец вызовут девочек. Девочки, кстати, уже со вчерашнего дня в соседней деревне тусуются, ждут своего звёздного часа, а то пока из столицы по пробкам доедешь, можно мужиков в рабочем состоянии не застать и денег лишиться.

М-да, ну что-то подобное я и предполагала. Значит, завтра лучше затаиться.

— А послезавтра?

— Будут отходить, болеть и капризничать, — со стопроцентной уверенностью заявляет Лена. — Вот тогда уже наступит наш звёздный час. Надо лишь вовремя подавать минералку, приносить хаш — это очень-очень жирный бульон — или активированный уголь, тогда гости оставят щедрые чаевые.

— Понятно. Спасибо за разъяснения, — говорю, провожая горничную за дверь, а сама продолжаю думать.

Даже тру лоб для стимуляции мыслительного процесса — не помогает.

Ну как? Как мне в этой культурно-массовой программе выбрать время и уговорить Гесса попозировать Вязьмину? Жалко, что скульптора не устраивает ни Григорий в бане, ни Григорий спящий, а то бы вон сколько возможностей было!

Ещё раз проверяю всё придирчивым взглядом и в одиннадцать тридцать покидаю коттедж. Собираюсь пройтись по территории, пока гости не заехали — может, на ходу озарит идеей, — но только выхожу на порог, натыкаюсь на свою самую огромную проблему.

— Ну чего ты опять в свою робу вырядилась и пучок этот старушечий слепила? — одаривает добрым словом Вязьмин, отирающийся у крыльца чужого дома. — Идём-ка ко мне по-быстрому, я тебя в человека превращу.

Он тянет ко мне руку, я шарахаюсь обратно к двери, но тут раздаётся быстро приближающийся рев мотоцикла, и у дорожки тормозит байкер. Ему даже шлем снимать не надо, мы с Вязьминым и без этого сразу понимаем, кто приехал.

Григорий брутально спрыгивает с металлического коня, и мы с Вязьминым синхронно тихонько вздыхаем. А Гесс снимет шлем, вешает его на руль и идёт к нам вальяжной походкой тигра.

— Здорова, сосед, — говорит, дружелюбно хлопая скульптора по плечу, и как-то незаметно оттесняет его с крыльца, — ты к моей зае руки не тяни, я её только для себя лично на выходные заказал.

Я возмущённо вскидываю голову и пыхчу, как ёж. Правда, огрызаться пока не решаюсь.

— Напоминаю: она и на меня работает, — спорит Вязьмин, пытаясь удержаться на крыльце.

— А, ты говорил. Помню, — кивает Гесс, — но ты не ответил: так можно мне посмотреть, как зая тебе позирует или нет?

Слов нет! Они и без меня прекрасно общаются! Никакие секреты у Вязьмина не держатся! Так почему не договорятся сами? Зачем им посредник в виде бессловесной меня? Закипаю.

— Нет, Гриша, я же говорил, что работа это интимная и вдохновение не терпит свидетелей.

Это вообще перебор! Такая двусмысленность, что я краснею.

— На что там смотреть? Как я час в форме горничной стою? — выпаливаю, перебивая Вязьмина. Мне совершенно не нравится, что эти двое обсуждают меня, как кусок мяса. И тем более не нравится ход мыслей Гесса. Я их по его блудливым глазам вижу! — Богдан Алексеевич с меня служанку лепит!

Тон у меня категоричный, но я ещё и смотрю на Вязьмина с предупреждением. Пусть только возразит, и я уеду. Клянусь, плюну на всё и уеду!

— Всё равно интересно, — почему-то не сдаётся Гесс, и я понимаю, что вот он — шанс.

Давлю в себе гнев.

— А если интересно, так попроситесь к Богдану Алексеевичу натурщиком сами, — подаю Гессу гениальную и логичную идею. — Уверена, он из вас с удовольствием какого-нибудь Аполлона слепит. А вы в это время посмотрите на работу, так сказать, изнутри.

Вижу, как Вязьмин замирает в предвкушении и даже руки мнет, непроизвольно выдавая волнение. Но нет, Гесс смеётся бархатно, от души, и нам с Богданом Алексеевичем становится ясно — облом.

— Я? Да ни за что! — мурлычет, продолжая улыбаться. — Вот если бы ты была скульптором, зая, я бы с удовольствием показал тебе все, что обычно прячу, а Богдану на это смотреть