Решение пришло как-то само собой, когда она до блеска натирала стакан.

– Точно! Я так и сделаю! – загорелись глаза у Катерины. – Ну, доченька, я тебя не подведу, не дам испортить тебе жизнь.

Уже через полчаса она стояла одетая в прихожей и кокетливо завязывала платочек на шее.

– Надень мохеровый шарф, сегодня холодно! – крикнул муж из комнаты.

И пока Катя надевала шарф, дверь отворилась и вошла Софья.

– Соня! А ты чего сегодня с работы так рано? – вытаращилась на нее Катя.

– Мама! С какой работы, я ж в Зеленославске была! Я только завтра на работу.

– Ой, и правда, в Зеленославске, вон какая зелененькая… Сонечка, ну ты сейчас же, прямо сейчас же иди и покушай! Там я всего наготовила, тебя папа покормит. А потом – спать! Ну ведь совсем девчонка растаяла! Погоди-ка… а как же ты завтра на работу? Завтра у нас… у нас гости. Хотелось бы, чтобы вся семья и потом – тебе будет очень полезно. Ты что, не хочешь познакомиться с Аськиным другом?

– Хочу… только я их все равно путаю, – вздохнула дочь. – Я лучше сразу с женихом, ага?

– И ничего не «ага»! Я столько всего наготовлю, сейчас вон в магазин иду… Дима! Ты чего не спросил, куда я собралась?! Я, между прочим, в магазин!

– Я догадался… когда ты сумку хозяйственную взяла.

Катя махнула рукой – ну никакой интриги!

– Сонечка, тебе же нужно отдохнуть! Завтра же выходной!

– Ой, мама… – И тут дочка закатила глазки и выдала: – Движение мысли времени не подвластно.

– М-да… – пробормотала Катя и на всякий случай уточнила: – Дим, ты спишь там, что ли? Тут с тобой Софья разговаривает… А ее еще покормить надо, вон она… вся светится! Это от голода!

– Мамочка, да что ты! – светилась радостью младшая дочь. – Я такая счастливая! Ты не представляешь!

– Господи… – всерьез перепугалась Катя. – Неужели и ты… Сонечка, ты что, познакомилась с мальчиком?

– Да при чем здесь мальчики… Мама! Я там такое видела! Там такие фиалки!.. Сейчас машина подойдет, я двадцать три штучки заказала. Двадцать три фиалки, мама!!! Таких у меня еще нет!!!

– Двадцать три… – ужаснулась Катя. – Это ж сколько земли надо…

– Да какой там земли, там же горшочки… со спичечную коробку! – засмеялась Софья.

– Да я же ничего, конечно, пусть растут, это ж такая красота… – защебетала Катя и тут же крикнула в комнату: – Дима! Быстро неси горшки!

В комнате раздалось ворчанье:

– И чем, спрашивается, им унитаз не подошел. Ведь самый лучший выбирал, практически новый…

Катя даже не стала спорить – быстро чмокнула дочь и выскочила за дверь.

Выйдя из подъезда, Катерина вытащила аккуратно сложенный листок. Это на нем она записала адрес жены этого Гоги.

– Вот ведь посчастливилось – на другом конце города, – вздохнула Катя и поспешила на остановку.

Дом она нашла быстро – какая-то словоохотливая старушка не только рассказала, как дойти, но и самолично проводила чуть ли не до подъезда.

– Спасибо, – душевно поблагодарила старушку Катя.

– А ты не Алены ли Афанасьевны дочка? – не торопилась отпускать ее рукав бабушка.

– Нет, не ее, – по-доброму улыбалась Катя.

– От ить… а я глянула – думала, дочка ейная… Алена-то Афанасьевна мне ишо когда триста рублев задолжала. Да все никак не отдает. Думала – тебя-то доведу до дому, да ты и отдашь.

Ложь бабульки была настолько же очевидна, насколько и ее нищета – чистенькое, но древнее пальтецо, сапоги «времен Очаковских и покоренья Крыма», поэтому Катя быстро залезла в сумку и выудила из кошелька деньги.

– Возьмите, чего ж вы со мной… на больных-то ногах… я вспомнила… я как раз ей… Алене этой, дочерью прихожусь.

Бабулька ловко упрятала деньги куда-то под подол, Катю поблагодарила, но напутственное слово все же подарила:

– Так ты матери-то передай, что я ей ить боле никогда денег-то не дам! Шельма она, никогда не отдает.

– Передам, – мотнула головой Катя и побежала в подъезд.

Неизвестно отчего, но настроение у нее вдруг сделалось легким и радостным. И она с широчайшей улыбкой позвонила в нужную дверь.

Дверь распахнула угрюмая женщина лет пятидесяти. Распахнула и молчком ждала, что скажет Катя.

Та молчать не стала и никакой угрюмости не испугалась. Ясно же – без мужика баба столько времени. Одна детишек тянет… хотя детишки-то вроде уже того… вытянулись. В смысле – выросли.

– Простите, я могу увидеть Валентину Федосееву?

– Ну можете… я это… – окинула неласковым взглядом Катю женщина. – И чего?

– То есть… что значит – чего? Я к вам, – немного растерялась Катя. – Пришла поговорить.

– О Гошке, что ль? – фыркнула несчастная жена Гоги.

– А как вы догадались?

– А чего тут гадать! Ко мне за месяц по десятку молодых девок прибегают, просят, чтобы я отпустила эдакое сокровище! А в следующем месяце их матери бегут. Ищут – куда это мой муж от их дочери смылся! Ха! Удивила! Ты, судя по мордахе – матушка будешь? Гошка на таких старушек уже не заглядывается.

– Ну ты-то тоже… не юное дитя! – вспыхнула Катя. – Если от тебя убежал, так думаешь, он и от меня сбежать может? И – да! Я мама! Но я не об этом. Я хотела… да впустишь ты меня или мы вместе с соседями мою идею обсуждать будем?

Женщина скривилась, но потом все же нехотя отошла.

– Только недолго… а то у меня на этот вечер… свои идеи имеются, – на всякий случай предупредила она, и Катя вошла.

Разговор все ж таки затянулся. И уходила из гостей Катерина уже под вечер, но зато дамы расставались почти подружками.

– Только чтобы точно, – уже уходя, предупредила Катя.

– О чем ты говоришь! – хитро улыбалась Валентина.

Домой Катя еле притащилась – столько пакетов висело на ее руках, что Димка, открыв ей двери, прямо с порога заворчал:

– А вот нельзя было мне сказать, да? Машина возле дома, а она с сумками таскается!

– Так я ж тебе сказала: «Дима, я пошла, подожду тебя внизу. Поторопись». Ждала-ждала, ты не выходишь и не выходишь, я уж думала – опять уснул, не стала будить, – бессовестно врала Катерина. Куда б она с ним к Валентине поплелась? – Но ты, конечно, меня не услышал, как всегда. А теперь я же и виновата!

– Татка звонила, у них очередная годовщина свадьбы, пойдем? – уже тащил пакеты в кухню Дмитрий. – Она приглашала.

– Так у них же денег нет! Значит, на гулянку нашли деньги, да? А по-красивому, в ресторане мой юбилей отметить – у них средства не позволяют? Не пойду я никуда!.. А когда звали?

– Завтра.