— Чтобы ты мог наказать себя, лишившись бессмертия? Но в случившемся нет твоей вины.

— Ты не права. Став смертным, я сниму с себя проклятие. Так можешь ты помочь мне?

— Я не стану этого делать, пока ты в таком состоянии, — ответила она, подкрашивая брови. — Но я поеду с тобой на север. Возможно когда-нибудь, когда ты успокоишься…

Он обругал ее за то, что она ведет себя как обыкновенная женщина, и занялся планом похода и картами. Он хотел, чтобы каждый из его людей рассчитался с Кадакитисом и остался в хороших отношениях с гильдией наемников перед тем, как присоединиться к нему в Тайзе, у самого подножия Стены Чародеев.

Рапорт о собственной отставке и вынесение приказа о назначении Критиаса, отосланные Кадакитису, заняли не больше времени, чем выяснение отношений с представителем ранкан в гильдии наемников. Его миссия в городе (оценка возможностей Кадакитиса для занятия императорского трона в случае переворота) была завершена — он мог со всей ответственностью заявить, что ни город, ни горожане, ни изнеженный Принц не стоили затраченных усилий. По большому счету он швырнул бы в один котелок с этим отвратительным варевом и самого Вашанку, и ребенка, которого родил совместно с богом, чьи интересы так долго держали его здесь. Он не любил детей как класс, да и Вашанка, похоже, повернулся спиной к этому малышу.

У него еще оставались здесь кое-какие дела. Он разыскал Крита в гостиной казармы гильдии и сообщил о своем отъезде. Если бы Крит отказался от назначения, Темпусу пришлось бы остаться, но Критиас только криво усмехнулся и сказал, что присоединится к нему с лучшими бойцами, как только позволят обстоятельства. Темпус поручил ему разобраться с Культяпкой — они оба прекрасно понимали, что Стратон быстро определит степень причастности трактирщика к происшедшему.

Когда Темпус уже собирался покинуть успокаивающий сумрак гостиной, Крит спросил, найдены ли тела остальных детей — девочек и мальчиков, ведь пока только труп одного подростка обнаружили на Перекрестке Развалин.

— Нет, — сказал Темпус, и больше не вспоминал об этом. — Живи долго, Критиас.

— И ты, Риддлер. Да славится твое имя.

У выхода верхом на тресском коне его ждала Джихан, держа в поводу другого.

Сначала они поехали на юг, чтобы посмотреть, не удастся ли отыскать ведьму или кого из ее людей в усадьбе, но там было пустынно, лишь двор изрезан следами тяжело груженых повозок.

Отыскать след каравана не составило большого труда.

Устремившись на север, они даже не бросили прощального взгляда на город. Повинуясь внезапному порыву, Темпус сорвал с шеи амулет Бога-Громовержца и швырнул его в придорожное болотце. Там, куда он направлялся, имя Вашанки не значило ничего. Там почитались другие имена, другие талисманы приносили удачу.

Довольный, что освободился от амулета, и надеясь, что голос бога больше не зазвучит в ушах дьявольским смехом (ибо боги любили пошутить, а боги войны — в особенности), Темпус расслабился в седле. Путешествие обещало быть успешным — они собрались вдвое быстрее, чем он рассчитывал, и смогли выехать в первой половине дня.

* * *

После ухода Темпуса Крит долго сидел за столом в гостиной. По праву командование должно было перейти к Стратону или к какой-нибудь паре из Священного Союза. К кому угодно, кроме него. Спустя некоторое время он достал мешочек и высыпал на дощатый стол его содержимое: три крошечных металлических фигурки, рыболовный крючок, сделанный из орлиного когтя, игральный кубик и старый армейский значок, завоеванный в Азеуре в те времена, когда Жрец Войны возглавлял только созданный Священный Союз.

Он смешал это и бросил как бросают кости: маленькая золотая фигурка Громовержца упала навзничь, а оловянный солдатик прислонился к ней, выпрямившись во фрунт; рыболовный крючок обвился вокруг игрального кубика, который упал единицей вверх — военная кличка Страта была «Туз». Еще одна, фигура, серебряный всадник, расположилась у вершины армейского значка — Абарсис когда-то прикреплял им ленту на шляпе.

Довольный предзнаменованиями, которые он сам себе нагадал, Крит собрал и спрятал фигурки. Он ждал, что Темпус позовет его с собой, а тот вместо этого вручил ему жизни пятидесяти парней. Новые обязанности легли на сердце тяжелым грузом. Это было гораздо сложнее, чем руководить операцией, но Крит знал, что Темлус выбрал его за способность признавать собственные ошибки.

Он вздохнул, вышел из казармы и бесцельно поехал по зловонным улицам. Проклятый город был ямой, нарывом, незаживающей язвой. Он не мог рассчитывать на беспрекословное подчинение отряда, и его попытки влезть в шкуру Темпуса и вести людей к намеченной цели будут выглядеть жалко.

Конь, следуя привычным маршрутом, привел его к «Распутному Единорогу», где Стратону вскоре предстояло «обсудить важные вопросы» с Культяпкой.

Теперь Критиас по праву мог бы отправиться во Дворец, нанести визит Кадакитису, «засвидетельствовать почтение» (как сказал бы Стратон) жрецу Вашанки Молину, посетить Гильдию Магов… Но он только потряс головой и сплюнул через плечо коня. Он ненавидел политику.

Рассказ Темпуса о злоключениях Нико и гибели Джанни, еще отдавался мучительной болью в его сердце. Он вспомнил бойца-чужестранца, которого Нико заставил отпустить на улице — его звали Вис.

Он пришел к Темпусу, доставив мертвого и раненого, и принес известие от работорговца. Его информация плюс сведения, полученные Стратоном от «ястребка», подаренного Ишад, плюс намеки самой вампирши позволяли вычислить местонахождение Джабала столь же точно, как моряки определяют положение корабля по звездам. Вис должен был прийти и к Криту, нужно было только подождать. Если его предчувствия верны, он имел возможность заставить Джабала и его людей работать на Кадакитиса, даже не подозревая об этом.

При таком раскладе Крит развязывал себе руки и мог вести отряд на север — именно этого они мучительно ждали после отъезда Риддлера. Лишь таинственная сила Темпуса так долго удерживала их здесь. Если Крит не выполнит их желания, он обречен либо столкнуться с мятежом, либо в одно прекрасное утро увидеть опустевшие казармы. Они не желали больше быть няньками, трущобной полицией, дворцовой стражей. Здесь собрались герои, а не рекруты. И он начал составлять план, разрабатывать сценарий, Мысленно отвечая на вопросы, которые ему могут быть заданы, проигрывая предстоящие диалоги.

Не чувствуя поводьев, конь сам пробирался через трущобы, находя самый короткий путь к дому. Когда Крит, очнувшись, наконец поднял глаза и огляделся, то увидел, что почти пересек Развалины и находится недалеко от моста через Белую Лошадь возле дома Ишад, который теперь, при дневном свете, казался таким тихим и невинным. Спала ли она днем? Крит знал, что она tie была вампиром в общепринятом смысле слова: на трупе мальчика, найденном в убежище, не было ни следов крови, ни укусов. Но что же тогда делала она со своими жертвами? Он вспомнил Стратона, то как он смотрел на колдунью, их обмен взглядами, который был почтя понятен Криту. Этих двоих необходимо держать подальше друг от друга, даже если Ишад была готова работать на них, а не против. Он пришпорил коня.