С этими словами девушка поднялась на цыпочки и, приобняв за шею, хотела чмокнуть Зенона в щечку, но на этот раз наш герой был начеку и вместо щеки успел подставить в нужное место свои губы. Он резонно полагал, что уж теперь-то вполне искупил вину за вчерашнюю неявку на свидание. Ощутив мягкое прикосновение юношеских губ к своим губам, Кайла поначалу была немного обескуражена, но очень быстро вошла во вкус, и благодарственный чмок перерос в нечто долгое, пьянящее, необъяснимо волнующее, но, самое главное, никем из них доселе неизведанное.

Лишь отстранившись от восхитительного ротика, чтобы хоть немного перевести дух, Зенон почувствовал острую боль в шее, причиняемую зажатым в руках Кайлы колючим букетом. И, решив для себя, что в следующий раз будет более осмотрительным при выборе цветов, вновь жадно прильнул к жаждущим губкам любимой, не обращая далее никакого внимания на впившиеся в кожу острые шипы…

Через какое-то время Кайла и Зенон осознали, что находятся посреди пусть хоть и не очень многолюдной улицы, но все-таки при достаточном скоплении народа, а также то, что случайные прохожие начинают обращать самое пристальное внимание на целующихся молодых людей. Один конопатый сорванец лет семи или восьми прошепелявил щербатым ртом в их адрес: «Тили-тили тесто, жених и невеста!» Зенон продемонстрировал излишне развязному пацану свой нехилый кулак, скорчив при этом самую угрожающую рожу. Мальчишку как ветром сдуло, но это никак не повлияло на прочих любопытствующих граждан, продолжавших пялиться на красивую пару.

Смущенная Кайла все-таки проявила инициативу первой: крепко сжав ладонь Зенона своей маленькой ладошкой, она как можно быстрее увлекла сомлевшего от счастья юношу прочь от любопытных глаз…

Опомнился Зенон лишь у самого дома девушки. Ничуть не стесняясь взоров соседей, которые не упустят возможность понаблюдать за тем, что творится на их улице, он нежно обнял ее за тонкую талию и привлек к себе.

Кайла также ничуть не стеснялась посторонних взглядов и без колебаний прильнула к чувственным губам молодого человека.

«Что мне досужие сплетни кумушек, – думала она, – что мне мораль и нравственность? Главное, что рядом со мной тот, которого я так долго ждала и наконец-то дождалась».

– Я люблю тебя, Кайла. И хочу, чтобы мы всегда были вместе.

Царящая в голове девушки сумятица поначалу помешала ей осознать смысл услышанного. Впрочем, когда она наконец-то постигла суть сказанного юношей, порядка в ее красивой головке это вовсе не прибавило. Наоборот, в мыслях и чувствах образовалось непривычное коловращение, и в полном соответствии с законами жанра, именуемого мелодрамой, опьяневшая от счастья Кайла, едва не грохнулась в обморок, подобно какой-нибудь кисейной барышне прямо на глазах любопытствующих соседей. Но, как говорится, от счастья не умирают, во всяком случае, надолго. К тому же при внешней мягкости, Кайла всегда отличалась от прочих своих подруг несгибаемым характером и твердой волей, что и позволило ей не выскочить замуж за первого встреченного смазливого офицерика, а дождаться того единственного, о ком мечтала всю жизнь. Поэтому девушке все-таки удалось устоять на ногах.

– Я тоже тебя люблю, Зен, – томным голосом прошептала она на ушко юноше.

Так уж устроен человек, что в дополнение к действиям ему обязательно нужны слова, подтверждающие легитимность данных действий. Вот сейчас, несмотря на то что девушка пребывала в его объятиях и, казалось бы, в отношениях молодых людей все уже яснее ясного, ответное признание Кайлы вызвало в душе Зенона самый настоящий эмоциональный кавардак. В какой-то момент ему даже показалось, что его трепещущее сердце вот-вот разорвет грудную клетку и воспарит к небесам, оставив своего хозяина лежащим замертво у ног любимой.

И все-таки подобное состояние неуправляемой эйфории не могло продолжаться вечно. В конце концов (как это ни приземлено звучит) избыточный уровень адреналина, тестостерона, эстрогена и прочих гормонов в крови нашей парочки постепенно возвратился к обычной норме. Другими словами, к Зенону и Кайле вернулась способность думать головой.

Ловко высвободившись из жарких объятий юноши, Кайла поправила слегка растрепанные волосы и, стрельнув глазками в Зенона (когда только научилась?), с томной хрипотцой в голосе произнесла:

– Приходи к половине восьмого на ужин. Мама будет очень рада.

– А ты? – немного кокетливо поинтересовался юноша, за что едва не заработал колючим букетом по физиономии, что могло означать лишь одно: «Ну как ты мог задать такой вопрос? Для меня ты всегда желанный гость». Отсюда Зенон сделал для себя вывод о том, что с чувствами шутить крайне опасно.

Впрочем, девушка вовсе не желала оцарапать лицо и без того пострадавшего от острых розовых колючек юноши, скорее просто шутливо замахнулась, тем самым давая ему понять, что в делах амурных всякое фиглярство и ерничанье недопустимы.

– Ну что, ждать нам тебя сегодня к ужину?

Зенон почти готов был принять приглашение, но вспомнил, что на сегодняшнюю ночь у него уже назначена встреча. Конечно же, он мог бы поговорить с гномом и после посиделок в кругу приятных во всех отношениях дам, но что-то ему подсказывало, что ночное рандеву не ограничится кратким обменом информацией и, вполне вероятно, ушлый Туз в очередной раз попросит «свово кореша» вызволить его гномью задницу из какого-нибудь крайне опасного положения. По этой причине оставшееся до встречи время было бы полезно провести не в теплой семейной обстановке, а банально в постели, чтобы потом не страдать от приступов непреодолимой сонливости. С самым грустным выражением на физиономии и скрепя сердце наш герой вынужден был отказаться от крайне заманчивого предложения:

– Извини, Кай, не могу – дела служебные.

– Бедняжка! – понимающе произнесла Кайла и сочувственно погладила его щеку своей нежной ладошкой. – Ну что ж, дела так дела. В таком случае предложение поужинать переносится на завтрашний вечер.

– Договорились, – кивнул головой Зенон и, слегка погрустнев, добавил: – Если, конечно, не случится чего-нибудь экстраординарного.

Напоследок молодой человек еще раз крепко обнял и поцеловал девушку. На этот раз Кайла благоразумно положила колючий букет на стоящую у забора лавочку. Этот поцелуй был долгим, очень приятным, но не столь головокружительным, как тот самый первый в их жизни настоящий поцелуй. Теперь Зенон мог ощущать не только мягкую прелесть губ своей любимой, но упругость ее восхитительной груди, легкую дрожь ее молодого сильного тела. В свою очередь, Кайла на физическом уровне почувствовала всю грозную и в то же время манящую мощь крепкого организма юноши.

Неожиданно у него и у нее возникло непреодолимое желание сорвать разделяющие их покровы и слиться в едином всесокрушающем любовном порыве. Несложно представить, что могло бы произойти дальше, если бы Кайла и Зенон были не разумными существами, а какими-нибудь пещерными троглодитами, далекими от общепринятых норм цивилизованного общества. И все-таки руки юноши как бы сами по себе потянулись к расположенным на спине хитроумным застежкам легкого платьица девушки, а нежные ручки Кайлы готовы были попросту сорвать с Зенона форменные китель и рубаху, чтобы своими истосковавшимися по ласке сосками прижаться к его обнаженной груди.