Всадник поклонился и отбыл во дворец То-Сандзё. Ответ не заставил себя долго ждать:

— Младший советник Синдзэй считает, что ваш план разумен. Государь его одобряет. Если ваши усилия увенчаются успехом и позволят ему сохранить трон, он отстроит пострадавшие храмы заново. Действуйте смело. Главное — как можно скорее уничтожить мятежников.

— Превосходно, — отозвался Ёситомо. — Огонь пустим с наветренной стороны, с запада.

— Но, повелитель, там стоит дом тюнагона Фудзивара Иэна-ри! — воскликнул гонец. — А он пользуется большой властью и влиянием при дворе!

Ёситомо мрачно усмехнулся:

— Государь обещает ему новый дом в случае нашей победы, так что жгите.

Трое воинов, взяв факелы, удалились, и вскоре над крышей особняка Иэнари показался дым. Могучий западный ветер принялся забрасывать искры и тлеющую дранку через дорогу и стену на дворцовую кровлю. Воздух наполнился удушливой гарью, послышались женские крики и детский плач. Придворные дамы и прислуга высыпали наружу, мечась и кружа вокруг дворца, словно осенние листья в бурю.

— Остановить! — скомандовал Ёситомо. — Среди них могут быть переодетые мятежники!

Но беглецов было много; а конников — слишком мало, чтобы всех задержать. Ёситомо и его люди смогли попасть во дворец, но клубы дыма — обычного и того, странного, — окутали их со всех сторон, застилая обзор.

Внезапно впереди выросла чья-то тень, и Ёситомо обнажил меч.

— Стой и назови себя! Именем императора я, Минамото Ёситомо, приказываю тебе!

В поредевшем тумане возник Тайра Киёмори.

— Хо, Ёситомо! Хорошо, что ты назвался первым, иначе я мог тебя зарубить. А где Син-ин?

— Не знаю, — признался Ёситомо. — Когда кругом дым и все бегут кто куда… — Он пожал плечами.

— Блестящий план, нечего сказать, — съязвил Киёмори. — Дворец мы захватили, зато потеряли мятежииков. Полагаю, твоих злополучных родичей тоже след простыл?

— Их будет нетрудно найти, — вспылил Ёситомо. — Отныне никто больше не встанет на их сторону. По крайней мере я предложил план. А ты, как я вижу, бежал от Тамэтомо и бросил юго-восточные ворота…

— Я просто решил поискать лучший подступ. К чему зря терять людей?

Перепалку прервал звон набата. Примчался встревоженный Сигэмори.

— Отец, храм Хосёдзи горит! Там же свитки! Священные полотна! Столько всего будет утрачено!

— Наш славный полководец утверждает, что государь это позволил, все-де возвратят, — произнес Киёмори. — Видимо, так было предусмотрено.

— Что ж, — неуверенно отозвался Сигэмори, — если таков приказ императора, как можно ослушаться? Но столько погибших святынь, я уверен, сулят беду.

— Война сама по себе беда, юноша, — проворчал Ёситомо, — так что не трудись искать в ее поступи новых дурных знамений. Казалось бы, в доме Тайра должны кое-что смыслить в таких вещах. — И, не дожидаясь ответа, он развернул коня и ринулся в гущу дыма — разыскать собственного сына и сберечь остатки победы.

В час Овцы[24]следующего дня военачальники Ёситомо и Киёмори прибыли для доклада в императорский дворец. Как потом говорили, оба выглядели блестяще в парадных одеждах из тонкой парчи.

День выдался солнечным, отчего снег и лед ярко искрились. Внутренний дворик за воротами Импумон казался вымощенным серебром. В государевых палатах витало ощущение радости по поводу столь скорого подавления мятежа.

Однако на душе у Киёмори было нерадостно. Слезая с коня и шагая бок о бок с Ёситомо в зал Государственного совета, он ревниво следил за кивками и улыбками вельмож в адрес своего спутника. За каждой успешной битвой всегда следовала раздача чинов и наделов. Тайра из Исэ служили государю исправно, из года в год, так что их участие в бою могло быть воспринято как само собой разумеющееся, в то время как Ёситомо единственный из Минамото поддержал императора.

«Двор может выделить Ёситомо в назидание остальным, — размышлял Киёмори, — и осыпать его большими, нежели нас, Тайра, почестями. Конечно, боги и Царь-Дракон не позволят, чтобы кто-то воспрепятствовал исполнению пророчества, но говорят, Минамото покровительствует сам могучий Хатиман. Бдительность не бывает излишней. Впрочем, есть у меня замысел, который поможет все уладить».

Обоих военачальников провели на веранду у входа в зал Государственного совета и усадили на подушки пунцового шелка, расшитые золотом. По шепоту, доносившемуся из-за позолоченной сёдзи, Киёмори понял, что император уже там. Он задумался, отчего им с Ёситомо не дали предстать перед государем. «Или мы все еще недостойны, после стольких свершений?» Однако тут же умерил свой пыл. Кое-кто из первых царедворцев был против того, чтобы допускать воинов в императорское присутствие, какими бы ни были их заслуги. «А может быть, эту почесть приберегают для нас напоследок».

Створка сёдзи скользнула в сторону, и перед ними предстал младший советник Синдзэй. Он поклонился обоим победителям. Отвечая на поклон, Киёмори как будто заметил, что советник многозначительно подмигнул ему. Они с Син-дзэем давно знали друг друга и вечерами встречались в Ро-кухаре за беседами об истории и политике. Участие такого высокопоставленного чиновника, приближенного к императору, ободрило Киёмори.

— Его величество, — начал Синдзэй, — желает услышать из ваших уст об осаде дворца Сиракава, и как можно подробнее.

Возникла неловкая пауза: было неясно, кому начинать. Синдзэй кивнул Ёситомо. Киёмори тут же задумался, не кроется ли тут подвоха или, наоборот, выгоды для него.

Ёситомо говорил кратко, упомянув лишь, что их силам пришлось разделиться для неожиданной атаки и что оборона дворца оказалась куда крепче, чем ожидалось. Если он и порицал Киёмори за трусость, то ничем этого не выразил; закончил же рассказ описанием того, как дворец Сиракава был предан огню сообразно государеву приказу, вследствие чего по несчастью сгорел храм Хосёдзи.

Затем Синдзэй обратился к Киёмори, который почти повторил сказанное Ёситомо, опустив происшествие с демоном у юго-восточных ворот и свое бегство. Далее Киёмори сказал, будто ему не было известно о приказе поджечь дворец до тех нор, пока он и его люди не пробились внутрь. Закончил он тем, что извлек из рукава свиток и передал советнику со словами:

— Вот список погибших в огне и плененных заговорщиков, составленный моими людьми.

— А что же Син-ин? — спросил Синдзэй. — Его имя здесь значится? Император непременно желает это знать.

Полководцы на миг переглянулись, и вслед за тем Киёмори признался:

— Нет, господин. Прежний государь, как видно, скрылся вместе с мятежниками. Весьма вероятно, что он нашел приют в каком-нибудь горном монастыре. В таком случае отыскать его не составит труда.