Динамики по-прежнему отключены, звукового сигнала нет, но на экране мигает новый световой сигнал. Еще одно сообщение. И опять — спецформат!

«Блок-пост № 8 цел, личный состав погиб. Мертвы все. Причину смерти сообщить затрудняюсь. В районе третьего Северного пролета Периметра обнаружен противник. Противник уничтожен.

Командир экипажа воздушной разведки и поддержки майор Рыжков В.Е.

Время отправления сообщения: 20.14.58.

Время приема сообщения: 20.14.58».

— Я спокоен, Павел Алексеевич, — негромко проговорил мэр. — Абсолютно спокоен. Но… Новое сообщение. Кажется, вы правы. Гарнизон Восьмого погиб.

Федерал уже стоял за спиной мэра. И заглядывал через плечо. Вообще-то пялиться вот так в чужой компьютер — неслыханная наглость. Особенно если речь идет о рабочем терминале мэра-коменданта.

— Любопытно. — Кожин хмыкнул. — Виктор Викторович, а ваша связь, оказывается, оперативнее моей.

Подстрочному хронометражу гость уделил внимание больше, нежели тексту донесения. Каждый видит то, что важно ему. Черенков промолчал, лишь скрипнул зубами.

* * *

— И что же вы теперь намерены предпринять, Виктор Викторович?

Вопрос посла аж сочился язвительной риторикой, и мэр позволил себе воздержаться от ответа. Включил пульт служебной связи. Как бы невзначай тронул тумблер внешнего коммутатора. Отсек громкую связь. Так-то лучше. Обойдемся старой доброй телефонной трубкой. Не хватало еще, чтобы Кожин слушал разговоры Главы администрации Ростовска с секретаршей. Черенков решил хоть раз (ведь можно же один-единственный разок?!) за этот вечер поставить Павла Алексеевича на место.

Посол намек понял. Скривил губы в привычной усмешке. Отошел. На пару шагов — не больше.

— Ирочка, я хочу видеть экипаж патрульного вертолета.

Федерал смотрел и слушал.

— Я знаю, что вертолет в воздухе. Приказываю временно прекратить патрулирование. Летчиков — заменить. Экипаж майора Рыжкова должен быть у меня. На исполнение даю десять минут.

А федерал все смотрел и все слушал.

— Да, и еще. Свяжись с дежурным офицером. Пусть остановит посланное к Восьмому подкрепление… Нет, не вернуть. Распределить для усиления гарнизона Периметра на Третьем Северном пролете. Броневики? БГМ пусть поставят там же, у ворот. Все.

Кожин одобрительно кивнул:

— Правильно, совершенно ни к чему гнать к «восьмерке» милков. Блок-пост лучше осмотреть утром. И сделать это должны не рядовые солдаты, а проверенные офицеры высшего звена. Те, что умеют держать язык за зубами. А то мало ли что там обнаружится…

Виктор Черенков с детства терпеть не мог таких вот снисходительных оценок. Но держал себя в руках. Слушал. Может, федерал скажет что полезное?

Павел Кожин сказал. После долгой паузы.

— Я давно утверждал, что от блок-постов мало проку. Особенно…

Опять пауза. Федерал смотрел в глаза муниципалу. Мэр начинал волноваться. По-настоящему.

— Особенно в этой войне, — рубанул посол.

Ага, вот, значит, в чем дело! Вот откуда прет сегодня Кожинская наглость! Вот где истинная причина вечернего визита! Федерал наконец произнес слово, которого мэр давно ждал, но произносить которое все-таки не следовало.

— Да-да, Виктор Викторович, вы не ослышались, я сказал «война». — Лицо федерала было серьезным. Непривычно твердым, каменным было это лицо.

— Я вас слушаю, Павел Алексеевич, — сухо произнес мэр.

— Послушайте-послушайте, благо время у нас есть. Вы дали экипажу вертолета десять минут. Пара минут уже прошла. Надеюсь, за оставшееся время мы успеем переговорить. И возможно — договориться. Итак…

* * *

Итак, выпорхнуло, вылетело-таки запретное словечко. Война! Война означает военное положение. А военное положение… По большому счету с его введением изменится только одно: первое лицо Ростовска, Глава администрации, мэр-коммендант Виктор Черенков станет никем. Ничем. Нулем без палочки. Экс-мэром. А эксов такого рода, как известно, ждет печальная участь. Хорошо если сразу после смещения его не вышвырнут за Периметр. А ведь вышвырнут! Как ненужный шлак, как отработанный мусор.

Руководство городом перейдет к Федеральному Полномочному Послу. Все правильно, все по Конституции. Прецедентов временного перехода муниципальных образований под прямое правление федеральных властей — сколько угодно. И всегда, абсолютно всегда военное положение заканчивалось не наведением порядка на улицах — это при нынешних условиях нереально — а банальной сменой высшей чиновничьей династии. Новым, более лояльным центру мэром становится федеральный посол. Потом лояльность идет на убыль и — все повторяется. Именно так, кстати, в свое время Главой администрации Ростовска стал дед Черенкова — Василий Николаевич, начинавший федеральным послом.

Правила игры тут соблюдаются неукоснительно: сначала старому Главе предлагается добровольно передать бразды правления. Потом следует непременный отказ. Следующий шаг — доклад федерального посла в центр о критической ситуации в городе. Затем — изучение отчета и, наконец, указ Президента о кадровой рокировке.

Сама война — это условность. Нескончаемая война с уличными бандами ведется давно, к ней привыкли. Страшит именно военное положение. А грань между полувоенным и военным теперь слишком тонка. Потому-то муниципалитеты и отправляют исправно с федеральными Караванами в столицу должную часть налоговых сборов. Или дани, — это уж как посмотреть. Скрипят зубами, но послушно, покорно отправляют. Никому не хочется быть смещенным.

Тех же, кто заносится на Федерацию хотя бы в мыслях, ждет опала. Видимо, Виктор Черенков так и не научился скрывать свои мысли. «Люби посла, потом себя», — говорил дед Виктора Викторовича перед смертью. Так гласит семейная легенда. Но уже отец отнесся к этому совету легкомысленно и не завещал сыну ничего подобного. Наверное, дед был мудрее.

Мэр-комендант Ростовска лихорадочно соображал, сколько времени уйдет у Кожина на получение президентского указа. Подсчитать нетрудно. Важные документы передаются Караванной диппочтой.

Последний Караван из столицы прибыл в Ростовск сегодня днем. К вечеру военно-транспортные контейнеры были разгружены и снова набиты под завязку. И еще до наступления комендантского часа отправились в путь. Простой обходится дорого, и Караваны вынуждены мотаться между городами непрерывно, меняя измученные экипажи Зато на скорость перевозок жаловаться грех. Но даже этому конвейеру требуется время.

Если доклад Кожина уже в дороге, то поездка до столицы по раздолбанной федеральной трассе займет сутки. При условии отсутствия диверсий, нападений, поломок и прочих приключений. Потом — даже при самом благоприятном для посла положении дел — сутки потребуется на скрип столичной бюрократической машины и ознакомление Президента с пухлым отчетом Павла Алексеевича. Еще сутки уйдет на обратную дорогу. Значит, как минимум, у Главы Ростовска есть три дня, чтобы… А собственно говоря, чтобы что?