Особенно много времени отнимали близнецы. Вовка не любил спать мокрым, а Степке было все равно. Обычно Вовка будил меня ревом часа в два ночи. Я сползал со своей кровати, откидывал борт Вовкиной и перетаскивал его на кресло. Если была необходимость, я тащил его в ванну купаться. Если же он всего лишь описался, мы просто переодевались в сухое на кресле, я перестилал его кровать и засовывал Вовку на место. Как же не хватало памперсов! Два этих маленьких поросенка на пару портили до десятка штанов в сутки и почти столько же пеленок.

Я потихоньку пытался научить ребят тому, что такое горшок и для чего он нужен, но пока результаты были весьма скромные. Они и сидели-то еще не слишком уверенно, а что нужно делать на горшке, решительно не понимали.

Утром просыпался я обычно в половине восьмого, как в школу. Папы уже дома не было, у него рабочий день с семи утра. Тихонько выбравшись из своей кровати, я шел на кухню, где и переодевался из пижамы в домашний халат. На кухне переодевался, чтобы мальчишек не разбудить. Потом я умывался и заваривал кашу, обычно пшенную – я ее больше других люблю. Пока каша дозревала на плите, я будил близнецов. Естественно, оба мокрые. И хорошо еще, если всего лишь мокрые.

Умыв и переодев мальчишек, я быстро разогревал их молочную смесь и выдавал каждому по бутылочке. Мама баловала моих братьев, часто помогала эти бутылочки держать. Но я-то не мама. У меня опыта воспитания детей много больше, да и был я в прошлой жизни папой. Так что у меня братья за три дня научились самостоятельно держать и не ронять на пол свои бутылочки.

Пока ребята сосали молочную смесь, я накладывал кашу себе. Мальчишки уже достигли того возраста, когда им положено давать прикорм. Так что я делился с ними своей кашей – каждому по две ложки. Дальше они сидели в кресле, допивали смесь, а я пристраивался рядом с креслом на пол и доедал остатки каши.

Потом я умывал по очереди две чумазые мордочки, снимал фартучки и перетаскивал мальчишек в специально огороженный для них загончик, где они ползали по расстеленным на полу одеялам, боролись друг с другом и обсасывали игрушки. А я тащился в ванную стирать все то, что поросята успели изгадить за прошедшие сутки.

Где-то часам к девяти появлялась Сашка. После той памятной прогулки с коляской она стала приходить ко мне каждый день. Когда она пришла в первый раз, я попросил ее помыть посуду. Но она делать этого не умела – разбила чашку и порезалась ножом. Стирать я ей не доверял, а подпускать к утюгу боялся: в лучшем случае – обожжется, в худшем – прожжет вещи, а то и пожар устроит. А вот играть с близнецами она могла и любила. Тут я не возражал – пусть играет. Какой-никакой, а присмотр. В крайнем случае меня позовет, на это ее хватит.

Пока они там все втроем играли, я оканчивал стирку, звал Сашку, и мы с ней вдвоем отжимали пеленки. У меня одного не хватало сил выжать их как следует. Затем Сашка возвращалась к ребятам, а я шел гладить все, что стирал вчера. У нас как заведено было? Я постирал, да так в тазу все и оставил. Папа придет вечером домой и сходит развесит на улице. А утром папа, прежде чем идти на работу, ходил и снимал то, что повесил вечером, за ночь как раз все почти высыхало. Я же днем гладил.

После стирки я варил обед для меня и Сашки, а потом мы все вчетвером шли гулять. Вдвоем с Сашкой было гораздо проще, здорово она меня выручала. После прогулки я мыл и переодевал близнецов (опять обделались), а затем выдавал им по бутылочке. Сашка следила за тем, как малыши пьют, а я отжимал через марлю четверть стакана морковного сока на двоих.

Дальше дневной сон. Мама раньше частенько сидела около кроваток, качала их и пела колыбельные песни. Но мне этим заниматься некогда. Так же, как с бутылочками, я в несколько дней смог разъяснить близнецам, что сестра и мама – это совсем не одно и то же. Удивительно, но они меня поняли. Никаких капризов и слез, как с мамой. Я укладывал их по кроватям, выходил из комнаты и закрывал за собой дверь. И они засыпали! Самостоятельно.

Два часа свободного от братьев времени. За это время мы с Сашкой успевали пообедать, после чего я начинал готовиться к ужину. Ну, там начистить картошку, или пропустить мясо через мясорубку, или тесто поставить, или еще чего.

Рев Вовки. Проснулись. Из обеих кроватей характерный запах. Мыться, переодеваться и полдничать. На полдник – творог с молоком и яблочное пюре (Сашка тоже яблочное пюре любила, и мне приходилось делать на троих). Потом они снова играли на полу, а я мыл полы и продолжал готовить ужин.

Часам к пяти возвращался домой папа и сразу, не раздеваясь, шел на улицу вешать белье. Сашка дожидалась, пока он вернется, умоется и сменит ее. А затем прощалась и уходила к себе домой. Я заканчивал приготовление ужина и подменял отца около вольера с близнецами. Тот быстро ужинал и возвращался, позволяя и мне тоже поесть.

После ужина я продолжал свои попытки приучить братьев к горшку. Иногда мне даже удавалось уговорить одного из них справить малую нужду не в штаны, как близнецы привыкли, а в эмалированный горшок. А иногда не удавалось. Хорошо еще, что ползунков у нас было достаточно. Им на двоих накупили целую кучу, да плюс мои старые еще оставались. Правда, следствием этого было то, что то одному, то другому моему брату приходилось щеголять в ползунках с вышитым на лямке словом «Наташа», но тут уж ничего не поделаешь, так им повезло.

В восемь вечера ужин и купание. Я наполнял водой корыто и нес одного из братьев купаться, а папа оставался сторожить оставшегося. После купания я усаживал ребят в кресло и вместе с ними рассматривал картинки в какой-нибудь детской книге, а папа же брел на кухню и мыл огромную гору посуды, которая успела скопиться там за целый день.

И, наконец, часов в девять вечера отбой. Я снимал с близнецов кружевные чепчики, пошитые когда-то для меня бабой Ритой, с переменным успехом «писал братьями в горшки» и раскладывал их (братьев, конечно, а не горшки) по кроватям.

Переодевшись на кухне в пижаму, я умывался и желал отцу спокойной ночи. Оставив его на кухне пить чай и читать газету, я проскальзывал в нашу с братьями комнату и валился на свою кровать. Спать!!

А в два часа меня будил Вовка. Это наказание опять описалось…

Наконец зимние каникулы у меня закончились, и я смог вздохнуть с облегчением. Близнецы вновь стали посещать свои ясли, а я – школу. Откровенно говоря, папа еще неделю назад предлагал мне отправить ребят в ясли. Но я, подумав, забраковал эту идею. Все-таки мальчишки больше общались с мамой, а не со мной. Пока у меня еще были каникулы, я хотел дать им привыкнуть ко мне.

Теперь распорядок дня у меня стал таким: ясли открывались в восемь утра, а папа работал с семи (и какой идиот придумал такой график работы яслей?). Поэтому задача отвести близнецов утром в ясли тоже свалилась на меня. И вновь меня выручала Сашка. Она приходила ко мне в половине восьмого. К тому времени мальчишки были уже разбужены, умыты и одеты. Мы спускали их вниз, устраивали в тачанке и тащились по темноте в сторону яслей.

К цели путешествия прибывали примерно к восьми утра. Сашка помогала мне поднять ребят на второй этаж, после чего сразу же убегала в школу. А я оставался – нужно было переодеть мальчишек и, возможно, немного пообщаться с нянечками.