суши Муспела, и большую их часть гражданские переписчики IX легиона классифицировали как агрокомплексы, однако если пользоваться другими определениями, то это были фермы, населенные группами охотников-собирателей, объединенных родственными связями, и земледельцами, которым удавалось поддерживать лишь минимальный уровень жизни. В таких поселениях обитало от считаных единиц до пары сотен человек, а отдельно отметить можно было лишь один-единственный город. Официально он носил имперское наименование Муспеллия-Примус, хотя за него продолжало отчаянно цепляться местное название Марипоз. Город обладал типичной планировкой времен до Долгой Ночи, а потому не выказывал признаков навязанной стандартизации и бруталистической симметрии, присущих имперской колонизации. Беспорядочно раскиданные здания, выстроенные из черной кристаллической породы, которой не встречалось ни на одном карьере планеты, стояли на тех же самых местах, где их и забросили: темные, унылые, мертвые уже на протяжении сотен, если не тысяч лет. Они испещряли землю между гористыми возвышенностями Намастора — территории с серыми исхлестанными бурями вершинами, что высились примерно в пятидесяти километрах к северу от города, — и искусственными рифами древней гавани. Недавно закончился ремонт имперских доков, и теперь они поддерживали работу строительных судов и траулеров для промышленного лова, которые кишели на поверхности грязных вод. С высоты казалось, будто волны обледенели.

Едва не касаясь друг друга концами крыльев, «Грозовые птицы» подняли тормозные щитки. Когда эскадрилья сделала вираж и вошла в строго ограниченное воздушное пространство Шейтансвара, огромные корабли сильно затряслись из-за внезапного сопротивления.

Шейтансваром в обиходе назывался архипелаг, который выдавался из мыса, словно рог или хвостик. Чем ближе поверхность входящих в него пяти островов — Копчиков, Плача, Меригиона, Нигриса и Ункуса — лежала к океану, тем пустыннее и скалистее она становилась. Согласно реестру Крестового похода, на Муспеле не обнаружили даже самого простого и примитивного оружия, однако Шейтансвар в целом и окруженный с двух сторон утесами Ункус в частности наводили на мысли о крепости, где вражеские армии ожидала лишь смерть. Еще одна тайна в головоломке Муспела.

Развалины времен Темной эпохи, которые составляли укрепления архипелага и с высоты выглядели как пунктир, были расширены за счет сооружений со строгой готической архитектурой, и теперь острова соединялись друг с другом блочными мостами имперского дизайна, что держались на свайных рядах более старых и, судя по всему, рухнувших еще сотни лет назад мостов. По мере движения в сторону океана ландшафт становился все менее радушным и начинал выказывать открытую враждебность, а оборонительные куртины неуклонно росли ввысь. Количество бронированных куполов зенитных батарей и пустотных агрегатов, благоразумно расставленных инженерами Девятого, все множилось, а уже за ними находился Ванискрай — самый высокий и удаленный мыс Шейтансвара. На нем располагалась обиваемая волнами крепость планетарного правителя Муспела, способная похвастаться завидной обороноспособностью. Фундамент замка уходил глубоко в твердую породу мыса, а зарешеченные эркеры и световые проемы с орудиями усеивали всю поверхность обрыва до самого низа, где волны разбивались о вульгарный скальный доспех крепости и окатывали все вокруг брызгами. Каждый сантиметр земли был скрыт под зубчатыми стенами и мешаниной огневых точек да турелей, а вымпелы бились против неумолимого ветра, свисая с выставленных кое-где напоказ баалитских скульптур. Большинство оборонительных сооружений, за исключением самих орудий, стояло здесь задолго до прихода ремесленников Кровавых Ангелов.

Так как на этом крошечном, плотно застроенном укреплениями островке было мало места для установки средств обеспечения посадки, «Грозовые птицы» снижались по направлению ко второму острову архипелага.

Имперские логистеры обозначили его как Плач, и на нем располагалась лишь горстка строений, причем, что нехарактерно для Марипоза, все они были исключительно имперскими как по своей конструкции, так и по назначению: самолетные ангары, силосы для хранения прометия и несколько дюжин оборонительных батарей «Гидра», установленных на вращающихся платформах по обеим сторонам от пятисотметровой взлетно-посадочной полосы. База служила домом для двух десятков эскадрилий летательных аппаратов, защищающих архипелаг, а самой прославленной среди множества этих машин был перехватчик модели «Ксифон» с маркировкой командира эскадрильи и знаками отличия за участие в Крайлликских войнах на корпусе. Однако таковым он считался лишь до тех пор, пока на землю Муспела не опустилось семнадцать величайших военных машин, когда-либо покидавших кузни человечества.

Лев Эль’Джонсон был немногословен. Когда примарх сделал заявление, его услышали.

II

Лев остановился у самого края десантной рампы «Ночного ястреба» и скрестил руки на нагруднике. Поток воздуха, создаваемый турбовентиляторным двигателем, хлестал плащ примарха. Эль’Джонсон безмолвно смотрел на моросящий дождь.

Плач был унылым и самым неприступным из всех островов в цепи Шейтансвара, хотя и обладал наименьшей высотой над уровнем моря. Черные, словно сама ночь, волны бились об его голые скалы и деревянные сваи, защищающие мыс от натиска воды, а ледяные брызги от периодических всплесков доставали до стоящих на взлетно-посадочной полосе «Грозовых птиц». Геоскульпторы Механикума, прибывшие при имперской колонизации, ускорили многовековой процесс естественного выветривания и сточили весь остров, чтобы получилась идеально ровная поверхность. Периодически они перекрывали шероховатые коренные породы слоями скалобетона, ферробетона и керамита, и в итоге Плач стал напоминать поднимающийся из вод ударный авианосец, готовый запустить эскадрилью бомбардировщиков модели «Звездный ястреб». Остров превратился во что-то полностью искусственное как по форме, так и назначению. Чтобы пронзить пелену этой иллюзии, требовались более острые и надежные средства восприятия, нежели простое зрение.

На острове стояла зловещая тишина. Когда команды обслуживания Плача поспешили заняться кораблем, Лев уловил шлепанье кожаной обуви по влажной земле и скрип обрезиненных шлангов. Примарх слышал эти звуки не потому, что они раздавались особенно громко, а потому, что все остальное, за исключением разбивающихся об скалы волн, было необычайно тихим. В воздухе стояли запахи солевой коррозии и морских водорослей.

Звуки города рассказывали Льву столько же, сколько шелест листьев над дорогой в чаще или шорох лесной подстилки под неосторожным шагом.

Он пробовал ветер на вкус.

Вслушивался.

Ждал.

Главное качество умелого охотника — терпение, а первое, чему учится жертва охотника, — осторожность. В свое время Лев побывал в роли и того, и другого, поэтому умел при необходимости вживаться в шкуру добычи.

На параллельных взлетно-посадочных полосах уже высадились силы Темных Ангелов, численностью достигавшие роты: сто рыцарей занимали огневые позиции вокруг узлов подвески вооружения «Грозовых птиц». Эти