Становится тепло-тепло, спокойно. Едва он закрывает за собой дверь, я засыпаю.

После пробуждения мы с дочкой готовим полдник, едим. Максим работает в кабинете. Он приходит, когда мы играем на диване.

— Будешь творог с фруктами? — спрашиваю я.

— Спасибо, нет. Через полчаса нужно выезжать к родителям. — Голос звучит глухо, отстраненно.

— Ты поедешь?

— Они готовились, ждут.

— Понятно. Ба-Ружа звонила, кажется, прокляла меня, поэтому, пожалуй, в этот раз останусь дома. Дам вам возможность обсудить меня как следует, — играю бровями. В сторону Максима не смотрю даже. — Сам скажешь о разводе, хорошо?

— Хорошо. Виту соберешь? Вещи, перекус.

Он не настаивает на моем присутствии, разумеется. Все, я больше не часть семьи. Меня изгоняют.

Знала, что так будет. Понимала риски: или будь послушной, или не будешь совсем. Но все равно горько. Я их всех… всех полюбила.

— Соберу, — начинаю суетиться. — Я положу на всякий случай кашу, как развести, ты знаешь… Не давай Ба-Руже кормить Виту супом, окей? Она вечно норовит, а там такой навар… И смотри, чтобы Вита шкафы не открывала, у твоих родителей чего только нет, и иголки, и скрепки. Я уже тысячу раз просила поднять все острое и мелкое наверх, они скотчем заклеили, но для нее отклеить — легкотня. Ладно? И пусть не облизывает ключи и пульты от телевизора. Микробов вокруг полно, не убережешься, но пульт для меня… это конец света. Пусть лучше с собаками обнимается.

— Я прослежу.

— Спасибо. Я там приготовила подарочки для Евгении Рустамовны, Папуши и Эли. Захвати, пожалуйста. Ничего особенного, просто шарфы и носочки от питерского бренда. Они хорошие вещи делают, качественные.

Надеюсь, мои подарки не сожгут на костре. Честно говоря, я очень хочу поехать на семейный ужин и злюсь, что нет такой возможности.

— И… если будете крыть меня матом, то хотя бы не по-русски при дочери.

— Искренне рад, что тебе весело.

— Плакать теперь?

— У меня эта неделя забита делами. Разводом займемся в четверг, освободи первую половину дня.

— Хорошо.

— Поищи адвоката. Могу предложить своего.

— Я поищу.

Собираю сумку, кормлю Виту и… отпускаю ее с Максимом. Сама, наконец, включаю мобильник и обалдеваю от количества сообщений.

Вскоре звонит Марко, ассистент Жана, он неплохо говорит по-русски, но сейчас в голосе столько эмоций и счастья, что я едва поспеваю за мыслью.

А на следующий день, рано утром, звонит Эля.

Она делает это впервые за все время нашего знакомства, я даже не знаю, откуда в моей телефонной книге ее номер. Случайно попал, наверное. Поэтому от удивления сразу снимаю трубку.

Глава 10

Три стука в дверь. Я как раз заканчиваю говорить с Элей и произношу:

— Входи.

Дверь открывается — на пороге муж с большим букетом бордовых роз! Не успеваю обрадоваться, как он бросает их на кровать.

Блин. Не от него.

Мгновенно догадываюсь об этом. Роль курьера Максиму не идет, да и сам он явно бесится.

Вита радостно взвизгивает, Максим, увидев дочь, сразу добреет, улыбается. Подхватывает ее на руки. Прошлым вечером я нарядила Виту в белую пижамку с зайчиками, которая его особенно умиляет. На мне точно такая же. Специально так сделала.

— Доброе утро, зайчишка, — говорит Макс дочери, не мне. — Как спала? Восстановила силы за ночь?

Вита что-то отвечает, включаясь в диалог на своем языке.

— Это мне? — спрашиваю.

— Надеюсь, пока не зайцу. Там еще несколько коробок внизу.

— От кого? Была карточка?

— Не увидел.

Блин.

— Максим… я не ждала, правда…

Он берет дочку и выходит из комнаты. Дверью не хлопает, но прикрывает ее достаточно плотно. Ясно и дураку — отгораживается.

Качаю головой и падаю на подушки. Ну какой он непробиваемый! Это просто знаки внимания, и, конечно, они у меня будут! Смысл психовать?

Развод. Спокойно через него проходят, должно быть, какие-то сверхлюди. Или те, у кого нет претензий и ожиданий друг от друга. Так бывает, наверное, когда проходит любовь и остаются лишь приятные воспоминания об общих минутах.

Нам с Максимом надо так же делать, у нас дочь маленькая, но как будто не получается. Словно у обоих в душе пепелище, и мы, ведя себя как взрослые люди, походим со стороны на каких-то мимов из представления. Роли наши карикатурны, а в душе что… богу только известно.

Я смотрю на розы и злюсь! Не могу с собой совладать! На части рвет.

Вот зачем Макс их сюда притащил? Я, разумеется, не ждала, что в вазу поставит, но можно было внизу сложить. Ну что он за скотина такая! Правда решил, что я над ним специально издеваюсь, давая поклонникам домашний адрес, чтобы те прямо сюда подарки слали?!

Снова кричать что есть силы на него хочется. Безумие. Просто безумие. Я накрываюсь покрывалом с головой. Трясет. От злости трясет, от негодования. От какой-то неописуемой ярости, которая глаза застилает! Еще недавно он говорил, что доверяет. Варил для меня кофе, болтал весело. Теперь конец этому? К своему ужасу, я вдруг понимаю, что, вероятно, после развода придется отсюда съехать.

* * *

Весь день только и делаю, что придумываю, как сделать мужу больно. Хочу мстить, обижать. Я так мучаюсь, что не могу с этим справиться. Целый день как на иголках.

А цветы продолжают слать! Пишут блогеры, интервьюеры, поступают приглашения на вечеринки. Все за меня рады, все хотят общаться, работать, дружить.

Только Максим не рад. Совсем.

С дочкой на руках много дел не сделаешь, она еще и капризничает, будто чувствует, что мать на взводе. Я звоню Папуше с просьбой побыть с Витой, но та отвечает, что занята до вечера. Прохладным голосом разговаривает, что тоже обижает. Не ожидала от нее столь резких перемен. С Евгенией Рустамовной даже не пытаюсь связаться, хотя сегодня воскресенье и у нее выходной. Видимо, прошлым вечером нанянчились.

У Максима сегодня несколько неформальных встреч по работе. Он предупреждал, что в выходные на него не надо рассчитывать, но все равно бесит — он работает, а я? Мне когда это делать?

В итоге весь день с дочерью мотаюсь и только ближе к шести пересекаюсь с Папушей, отдаю ей Виту, сумку размером с дом. Потом в машину прыгаю и выдыхаю.

На встречу с подругами остается не больше часа. Вот такая вечеринка в мою честь. Когда приезжаю, они уже поели и выпили. Бегом-бегом я рассказываю, что сама не ожидала такого эффекта: сразу, без проб, предложили несколько контрактов, которые нужно, разумеется, как следует изучить. Жан пообещал, что пришлет своего человека