Он был исключительно красив, но было в нем еще и нечто такое, что отличало его от других красивых мужчин, которых Торе приходилось встречать. Она вдруг поняла, что Миклош похож на орла, — хладнокровного и опасного повелителя птиц, которого боготворят все его подданные, — от самых крупных до самых мелких и незаметных.

«Я уверена, что ему можно доверять», — сказала она себе.

Но почему она была в этом так уверена и не было ли это слишком серьезным риском в ее положении?

Если она расскажет Миклошу о том, что слышала, он может настоять, чтобы она повторила свой рассказ в присутствии кого-нибудь из облеченных властью лиц.

В конце концов Тора решила, что если снова увидит своего властного незнакомца, то попросит, чтобы он встретился с ней на этом постоялом дворе снова, когда они поедут обратно в Радослав. Перед самым отъездом она скажет ему о том, что должно произойти в Солоне в ближайшие дни, но он уже не сможет помешать ей вернуться домой вместе с профессором. А если позже Миклош начнет ее разыскивать, это ему вряд ли удастся.

И все-таки Торе было очень страшно, что ее предостережение опоздает, что князь Борис начнет действовать еще до того, как она покинет Солону. Если в результате переворота монархия падет, вина за это ляжет на нее одну!

— Но я больше ничего не могу сделать! — произнесла Тора вслух, словно оправдываясь. — Я не имею права вмешивать в эти дела профессора. И никак нельзя, чтобы кто-нибудь заподозрил, кто я такая!

Но заснуть ей все не удавалось, и Тора поднялась с кровати и села у окна. Может, если она сейчас выйдет в лес, она снова встретит там Миклоша? Куда он мог поехать после того, как она убежала?

«Глупо было убегать от него!»— корила себя девушка.

Но она поняла, что ее мать осудила бы ее, если бы она стала искать новой встречи, с Миклошем.

Пока все участники квартета наслаждались великолепным ужином в беседке, профессор немного смущенно признался, что обещал своему старому другу, хозяину постоялого двора, что вечером они исполнят для его посетителей одну-две вещи.

— Я и не думал, — сказал он, — что «Три колокола» могли так измениться с тех пор, как я был здесь в последний раз. Видите, народ уже начал собираться. Хозяин сказал, что каждый вечер у него бывает сорок — пятьдесят посетителей, а в конце недели — и того больше!

— Готовят здесь просто превосходно, — заметил Климент.

— И постели на редкость удобные! — подхватил Андреа. Профессор рассмеялся:

— Боюсь, нам придется заплатить за все это своей игрой. Мой друг сказал, что не возьмет с нас ни гроша, но очень просил, чтобы мы выступили у него.

— Ну, как тут отказаться, — со смехом заметил Климент.

— Я тоже так думаю, — сказал профессор, бросив на Тору чуть виноватый взгляд.

Конечно, ей не следовало бы играть на постоялом дворе, но раз они считались гостями хозяина, отказать ему в его просьбе было бы просто невоспитанно и грубо.

Улыбнувшись, Тора постаралась, как могла, успокоить профессора.

— Конечно, мы сыграем! Возможно, наша музыка не только покроет счет, но мы еще получим щедрые чаевые!

Ее собеседники рассмеялись, а Тора, уже не в первый раз за этот вечер, подумала, как весело быть в обществе мужчин, когда никто не надзирает за тобой. Ее собеседники прислушивались к ее словам, чего никогда не делали ни отец, ни брат. И, кроме того, их всех сейчас объединяла любовь к музыке, музыка стирала все социальные различия. В мире искусства что-то значила только способность человека выразить то, что таилось в его душе и сердце.

Солнце расплавленным золотом стекало за горные вершины. На постоялом дворе начали зажигать китайские фонарики, прятавшиеся в листве деревьев. На каждом столике стояла простая лампа со свечой, теплым светом озаряя тех, кто сидел вокруг стола.

Тора смотрела, как постепенно собирались люди, чтобы заплатить немалые деньги за превосходные вина и блюда, которые сделали бы честь и дворцовой кухне. Вскоре слуги убрали зеленый брезент с натертого деревянного настила, приготовив место для любителей танцев. Из здания вынесли рояль.

Каждый вечер на постоялом дворе играл небольшой оркестр местных музыкантов. Один из них уже ходил между столиками, наигрывая на скрипке любые мелодии, которые хотели послушать посетители.

Все было так ново и непривычно для княжны! Она невольно подумала, что события этого дня навсегда останутся в ее памяти.

Их чашечки уже несколько раз наполнялись ароматным кофе, к которому для дам подавали земляничный и малиновый ликеры, а для мужчин — коньяк из местных сортов винограда. И вот хозяин вышел на площадку для танцев, а музыкант, сидевший за роялем, взял оглушительный аккорд, призывая к тишине.

— Дамы и господа, мои друзья и мои гости, я рад вас приветствовать сегодня! — произнес хозяин густым, звучным басом. — У меня есть сюрприз для вас — нечто столь редкое и удивительное, что вы будете вспоминать о нем, может быть, до конца вашей жизни!

Заинтересованные посетители притихли. Хозяин, довольный их вниманием, продолжал:

— Сегодня вечером мы счастливы и горды тем, что можем приветствовать здесь одного из величайших музыкантов, прославившихся не только в нашей стране, но и во всей Европе. Он играл в Париже и Вене, вызвал восторженные овации в Белграде. Сегодня вы услышите его и его знаменитый квартет. Вам будет играть великолепный, легендарный, несравненный Лазарь Серджович!

Люди постарше ахнули, а потом бурно зааплодировали. Казалось, аплодисменты устремились прямо в небо, где как раз в этот момент вспыхнула первая звезда.

Тору растрогала та нескрываемая радость, которую принесли профессору эти знаки несомненной любви и признания. Она была так искренне привязана к своему учителю, так радовалась за него, что на ее глазах появились слезы.

Профессор встал и поклонился под несмолкавшие аплодисменты.

— А теперь, — провозгласил хозяин, перекрывая аплодисменты своим басом, — я попрошу профессора и его коллег сыграть нам.

Профессор первым вышел из беседки. Тора последовала за ним. За ней шли Климент и Андреа. На Торе был все тот же народный костюм. Она сменила только блузку, на ту, что извлекла из сундука, украшенную гораздо более богатой вышивкой, В свое время фрейлина не могла решить, какая из блузок больше понравится княжне, и на всякий случай купила обе. На голове у девушки был убор с цветами и лентами, а ее золотисто-рыжие волосы были распущены и плавными волнами падали на спину, как было принято по праздникам у молодых девушек Радослава.

Чтобы отвлечь от Торы внимание слушателей, профессор приказал слугам развернуть инструмент так, что большинству присутствующих был виден только профиль пианистки. Сам он, прижав скрипку к плечу, встал так, чтобы по возможности заслонить собой Тору.

Климент и Андреа заняли места по обе стороны от рояля, и профессор начал выступление с сюиты на темы народных мелодий, которые были хорошо знакомы большинству слушателей. Для многих звуки этих песен были гораздо роднее государственного гимна.