— Как насчет лодки? — спросил Ник.

Ренни покачал головой. Он об этом уже думал. Много раз.

— Только не в такую погоду. К тому же не было никаких сообщений о пропавших или украденных лодках. Нет, Райан убрал единственного свидетеля, который мог ткнуть в него пальцем.

— А потом сам исчез, — заметил Ник. — Цель убийства свидетеля в том, чтобы исключить необходимость в бегстве. По-вашему получается, что он сделал и то, и другое. Не имеет смысла.

— В этом деле все с самого начала не имеет смысла, — заключил Ренни, приканчивая свой скотч. — И скажи на милость, на чьей ты стороне?

— Дело не в стороне. Я стараюсь ради Дэнни Гордона, вот и все. А что до всего прочего...

— Хочешь сказать, что питаешь теплые чувства к этому извращенцу священнику?

Глаза Ника сверкнули.

— Зачем вы так говорите? Никто даже не намекал...

— А я в этом уверен. Когда мы распутаем в конце концов весь клубок, именно это и обнаружим. И это будет не первый такой случай, можешь мне поверить.

— Он был добр ко мне, — вымолвил Ник, и горло его напряглось, а глаза он отвел в сторону. — Чертовски добр.

— Угу, — сказал Ренни, ощущая смятение молодого человека и разделяя его чувства. — Я тебя понимаю. Он нас всех одурачил.

— Так какие у вас планы? — немного помолчав, спросил Ник.

— Пока точно не знаю. Поэтому и позвонил тебе. Что думаешь?

Ренни доверял своему инстинкту, но за долгие годы понял, что когда слишком глубоко погружаешься в дело, за деревьями леса не видишь. Вот тогда нужен «третий глаз». И поскольку никто в Мидтаун-Норт в действительности не знал ни черта о деле Дэнни Гордона — в конце концов, произошло оно почти пять лет назад и занимался им сто двенадцатый участок в Куинсе, — Ренни использовал в этом качестве Ника. Он не только блестящий талант, но и заинтересованная сторона.

— Я бы обождал, — посоветовал Ник. Он постучал пальцем по письму. — Этого недостаточно, чтобы ехать. Крайне малы шансы, что это он. Даже если так, вполне возможно, что он просто проезжал мимо. Надо обождать и посмотреть.

Ренни кивнул, довольный, что рассуждения Ника совпали с его собственными.

— Наверно, ты прав. Но если я получу еще одно такое же сообщение из Северной Каролины, поеду. Обожаю юг.

Ник медленно кивнул и принялся за пиво с отсутствующим выражением в глазах. Да, этот подающий надежды ученый знает больше, чем говорит. Определенно.

Мысли Ника Квинна забежали далеко вперед, когда он покидал «Леона» и спешил назад в Морнингсайд-Хейтс. Он не знал, беспокоиться ему или нет. Если телефонный инцидент в Северной Каролине связан с отцом Райаном, значит, священнику грозит реальная опасность. Если бы только у него было хоть малейшее представление о том, где находится отец Райан. Но Ник даже не ведает, не покинул ли он страну. Он может быть в Мексике, или на Стейтон-Айленде, или в любом другом пункте между двумя этими.

Собственно говоря, какая разница? Ник знает, как с ним связаться. Знает он также, что отец Райан никакой не убийца, что бы там ни думали детектив Аугустино, нью-йоркский полицейский департамент или ФБР. Этот человек практически вырастил и воспитал его. Не может он быть убийцей. Вернувшись к себе в офис, он сразу запер дверь и уселся за стол. Включил «Макинтош», набрал номер информационной сети. Выйдя на систему связи, составил короткое сообщение для священника.

"Игнациусу.

Ваш августейший оппонент узнал о фальшивящем колокольчике в графстве Дьюк. Это вы, Игги? Он пока с места не стронулся. Будьте предельно осторожны. Надеюсь, у вас все хорошо. И так же останется.

Эль Комедо".

Ник откинулся на спинку стула и вздохнул. Даже сейчас, через пять лет, он все еще переживает потерю дорогого друга.

«Пожалуйста, будьте осторожны, отец Билл, — где бы вы ни были».

Мальчик в один год

29 ноября 1969

Он перестал спать.

Сначала это пугало Кэрол, теперь она привыкла. Где-то на десятом месяце он стал проводить ночи напролет за гением. Он читал книги и газеты с тех самых пор, как смог переворачивать страницы. Он давал ей списки книг которые надо было купить или взять в библиотеке в Дарнелле. Поглощая информацию, дитя читало жадно, почти непрерывно. А когда не утыкалось носом в книжки, устраивалось перед телевизором.

Кэрол стояла в дверях и глядела на Джимми, сидевшего в пижамке у телеэкрана, поджав под себя ножки так, что из-под попки высовывались крошечные ступни в пинетках. В темных глазках горит живой интерес, на губах блуждает легкая улыбка. Но смотрит он не «Детскую комнату» и не мультики. Он следит за репортажем из Вьетнама в десятичасовых новостях.

— Там страх, разрушения, смерть, — произносит он своим младенческим голоском с пугающей четкостью. — Здесь, дома, — раздоры и злоба. А ведь все гроша ломаного не стоит, просто грязный клочок земли в другом конце мира. — Он оглянулся и улыбнулся Кэрол. — Прекрасно, не правда ли?

Нет, — ответила Кэрол, шагнув вперед. — Это ужасно. И я не хочу, чтобы ты смотрел.

Она выключила телевизор и взяла малыша на руки.

— Как ты смеешь! — вскричал он. — Сейчас же включи телевизор! Пусти меня!

Она держала его маленькое тельце на расстоянии, уклоняясь от мелькающих в воздухе ручек и дрыгающих ножек.

— Извини, Джимми! Ты, может быть, и не такой, как другие дети, но я все еще твоя мать. И я говорю, что тебе давно пора лечь в постельку.

Она положила его в колыбель, закрыла дверь в детскую и, возвращаясь к себе в спальню, попыталась не обращать внимания на яростный визг. Он еще совсем маленький, ручки у него слабенькие, чтобы перебраться через перекладины кроватки Благодарение Богу за эти маленькие милости. Присев на кровать, она в тысячный раз принялась разбираться в своих чувствах к сыну. Это любовь, несмотря ни на что — по крайней мере, с ее стороны. Он — дитя Джима которое она вынашивала в себе девять месяцев; за это время между ними возникла нерасторжимая связь, какими бы необычными ни были его умственные способности и поведение. А еще страх. Страх не за себя, а перед неизвестностью. Кто такой Джимми? Кэрол испытывала отчаянное желание быть ему матерью, но это оказывалось решительно невозможным. Он казался полноценно развитым взрослым в младенческом теле. Он родился с энциклопедическими познаниями о мире и об истории и жадно стремился узнать еще больше.

Вопли из детской вдруг стихли. Кэрол выглянула в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть высокую, согбенную фигуру Ионы Стивенса, который вел Джимми к гостиной.

— Иона! — окликнула она. — Я хочу, чтобы он лег. Ему надо спать.

Еще одна стычка в постоянной борьбе между матерью и дедом. Все, что Кэрол запрещает Джимми, Иона разрешает. Он чуть не молится на ребенка.