— Просто ты слишком озабочен тем, чтобы обелить своего сыночка, вот и пытаешься свалить вину на кого угодно! Почему я не был в обличье оборотня, когда Эвинголис нашел меня? Почему я не убил его и не скрылся? Откуда у меня эта рана на голове? Зачем я спас твою дочь от волков?

— Ну, я признаю: кое-что надо проверить. Это единственная причина, почему ты еще жив. Но только попробуй бежать отсюда, и мы тебя сразу прикончим! Большинство людей будут счастливы, это только я считаю, что за мной должок. Мы последим за тобой несколько дней, за Хендерином тоже, для пущей безопасности. Если это существо еще кого-то убьет, мы перед тобой извинимся.

— Скорее всего, извиняться будет некому, потому что вы все умрете, и я — вместе с вами! А что если смертей больше не будет?

Барон уныло покачал головой:

— Думаю, тогда нам придется просто сжечь тебя на костре.

Когда барон ушел, Кейн расстроенно чертыхнулся. Эти мужланы в самом деле сожгут его, и Тройлин будет думать, что Хендерин оправдан. А если оборотень еще на свободе, в чем Кейн был совершенно уверен, эти глупцы, сняв стражу, позволят ему бродить где вздумается. Он сел, ощущая, как сильно болит голова.

Несколько часов протекли в наблюдении за пауком, ползущим по соломинке, наконец Кейн услышал сердитый рык. Он подскочил к двери и увидел одну из гончих барона, ощетинившуюся около входа.

— Назад, госпожа! Он на страже и наверняка укусит вашу хорошенькую ножку, если вы подойдете ближе!

— Тогда отзовите его! Я хочу поговорить с Кейном! — Это была Бринанин.

— Барон приказал, чтобы мы никого не пускали сюда, кроме него самого. — Послышалось звяканье монет. — Ну, думаю, вы можете повидать арестованного. Но недолго! Я не хочу неприятностей. Сюда, Драчун! Тихо, мальчик! Хватит рычать! Слышишь?

В глазке появилось испуганное лицо Бринанин.

— Кейн! — воскликнула она. — Я была уверена, что они убьют тебя!

— Я думал так же, — ответил он. — Спасибо за поддержку. Боюсь, что все считают меня оборотнем, и в любом случае дела мои идут не лучшим образом.

Она в ужасе посмотрела на него.

— Но я знаю, что ты не оборотень! Иначе ты не спас бы меня от этих мерзких волков! Ты слишком добр, чтобы быть чудовищем!

Кейн остолбенел. Еще никто не обвинял его в доброте.

— Они ошибаются, я знаю! Все скоро выяснится! — Она остановилась в неуверенности. — Но они могут понять, что ты невиновен, только если оборотень снова убьет кого-то…

Она умолкла, думая, куда завели ее мысли. Страшно ждать, что кто-то еще погибнет, но если зверь не обнаружит себя, тогда человек, которого она любит, погибнет в огне.

— Оборотень еще здесь, можешь быть уверена. Но кто может сказать, когда он снова нападет? Знаешь, это правда, что сталь не причиняет этим тварям вреда! Я должен был разрубить его надвое, но клинок отскочил, не оставив на нем даже царапины. Его тело как камень — у меня вся рука онемела, когда я ударил его.

Говорят, мало что может убить оборотня: только чары или огонь. Считается, что единственный металл, который поражает его неуязвимость, — серебро. Убить оборотня можно в рукопашной схватке. Я читал о том, как волки разрывали их в редких битвах за первенство. Если у тебя есть что-нибудь серебряное, что может сойти за оружие, держи его поблизости. Если бы только барон послушал меня, можно было бы снабдить стрелы и копья серебряными наконечниками.

— Я постараюсь уговорить его, — живо ответила Бринанин. — И у меня есть маленький кинжал с серебряным лезвием, который я беру с собой на охоту. Слабенькое оружие — так, игрушка для девушки, — но я буду держать его под подушкой.

Страж беспокойно забормотал:

— Эй, хватит говорить, госпожа! Если барон обнаружит вас здесь, он с меня шкуру сдерет! Заканчивайте!

— Мне надо торопиться, — сказала она с тоской. — Посмотрим, что мне удастся сделать. Не волнуйся! — С этими словами она исчезла.

Кейн прислушался к рычанию сторожевого пса и снова тревожно задумался о том, где была Бринанин во всех тех случаях, когда волки нападали на людей. Она поехала в лес, зачем? Волки не очень-то старались ее поймать…

Он отбросил эти мысли. Снова только догадки и подозрения! Так можно обвинять кого угодно! Тройлин, Эвинголис, Тали, любой из людей барона. А она всего лишь девушка!

Но разве волчица не так же опасна, как волк?

Когда бледный свет полной луны проник сквозь оконную решетку, Хендерин понял, что время пришло. Почти вся мебель в его комнате была в беспорядке: он сломал ее в приступах ярости. Сейчас он встал с подстилки, которую устроил в углу; потом припал к полу и начал копаться в обломках, глухо рыча. Временами ему было трудно соображать, но он все-таки запомнил, что ему надо делать. Волнение от того, что должно случиться сегодня вечером, охватило его, и он с удовольствием рыскал по комнате, прислушивался к голосам стражников, обсуждавших последние события.

Хендерин скользнул к окну и посмотрел вниз, во двор. Ни души. Довольный, что никто не может увидеть его, Хендерин потянул камень в основании подоконника, заворчав от напряжения. Как он и ожидал, камень сдвинулся со своего места, потому что известь, удерживавшая его, была измельчена. Он поставил тяжелый камень на пол и вернулся к железной решетке. После того как камень был вынут, обнаружились гнезда, в которых крепились прутья. Они были пропилены в тех местах, где внутренний и наружный камни подоконника соединялись. Хендерин легко извлек прутья из гнезд.

Путь был открыт, Хендерин забрался на подоконник и осторожно перегнулся за край. Ему предстояло трудное дело, но он знал, что справится. Стена была сложена из грубо обтесанных камней, края которых неровно выступали наружу. Неутомимая рука стихий искрошила известковый раствор, так что образовались заметные трещины между грубыми камнями. Опора ненадежная, но для человека с силой и ловкостью Хендерина ее было достаточно, чтобы спуститься по стене во двор. Более того, Хендерин подчинялся тайным приказам, которые нельзя было не исполнить, — он не мог потерпеть неудачу.

С ликующим рычанием он преодолел последние несколько футов. Безупречный побег. Тихо смеясь, Хендерин растворился в тенях. Надо было еще много сделать.

Замок тревожно спал. Смерть собрала кровавую дань с его обитателей. Даже теперь, когда существо, державшее их всех в страхе, сидело под замком, мучительные сомнения грызли их сердца. Но, тем не менее, спать надо. Так что они доверились замкам и страже и погрузились в судорожную дрему — те, кто еще остался в живых.

А по безмолвным коридорам пробиралась смерть. Ни одна живая душа не видела, как она скользнула через заснеженный двор и в тени ворот тихо отодвинула засов. Разве что мертвые глаза привратника Грегига (он спал на посту в последний раз) наблюдали, как длинные серые тела проскользнули во двор. Никто не видел, как бесшумная стая жаждущих крови волков последовала за своим вожаком к маленькой неохраняемой двери в задней части замка.