моей собеседницы, которая вскрылась на полу своей палаты с помощью обычного деревянного карандаша. Сложно представить, что кто-то убил себя таким необычным орудием. И тем не менее это было так.

Я оказался в центре комнаты, стоя совсем рядом с мертвым телом девушки, и смотрел в ее пустые, безжизненные глаза. Не помню, что произошло потом. Упал ли я в обморок, отвели ли меня санитары куда-то в другое место. В любом случае, воспоминание подошло к концу, я снова был в кабинете психиатрши. Она смотрела на меня, сидя в своем кресле, совершенно серьезными и спокойными глазами. Ни прежней улыбки, ни загадочности, в ту секунду они были неуместны, и она была в состоянии это понять.

– Расскажите о том, что вспомнили, – будто бы предложила она, настолько ненавязчиво звучала ее реплика. Скорее совет, чем просьба или врачебная рекомендация.

Не пытаясь думать о том, могла ли она знать, какие воспоминания я увидел, я рассказал. После мы оба погрузились в задумчивое молчание, но едва ли ей как моему терапевту было дозволено оставлять меня наедине со своими мыслями в разгар сеанса, а потому она вновь нарушила тишину:

– Что вы обо всем этом думаете?

– А что я могу думать об этом? – ответил я вопросом на вопрос.

– Как вы себя чувствовали, когда увидели вашего друга мертвой?

– Не знаю, можно ли назвать ее другом, – только и смог сказать я.

– Вы сказали, что хотите разобраться, но отчаянно этому сопротивляетесь. – заявила леди-доктор.

«Откуда ты знаешь, что это Твое воспоминание, а не навязанная тебе идея?» – услышал я голос Вергилий в голове.

– Понимаю, – вдруг сказала дама-целитель, – для вас увиденное – как отрывок из фильма, который вы никогда до этого не смотрели, не так ли?

Удивившись точности аналогии, я ответил:

– Пожалуй, что так.

– Что ж, давайте договоримся быть честными друг с другом до конца. Я – ваш врач, но не могу заставить вас пойти на поправку, если вы сами того не захотите. А для этого вам нужно принять окружающую действительность.

Я молчал, думая, что уже и так принял ее, но в глубине души понимая, что это не совсем так. «Не сдавайся, – говорил Вергилий, – еще есть выход, это не твое место».

– И что я, по-вашему, должен для этого сделать? – произнес я, чем вызвал улыбку на лице терапевта.

– Расскажите, что еще не рассказали.

Ответ был более чем предсказуем, но по какой-то причине я не решался пойти на этот последний шаг. Как будто от этого зависела моя жизнь, словно это была страховка, которую я не хотел отпускать. Единственным, что я знал наверняка, было то, что мне нужна была какая-то определенность. Я больше не хотел блуждать в потемках, а потому решил заговорить.

Последним, что я услышал от Вергилия в своей голове, перед тем как отдаться на попечение реальности лечебницы в лице моего терапевта, было: «Это был ты, тот человек в проходной реальности, о котором я тебе читал, тот, что молился столбу, когда я нашел его. Это был ты».

Глава 12.

И вот терапия началась. Настоящая терапия. Самоубийца стала вдруг моей давней подругой, по которой я очень скучал. Подобное кататонии состояние, в котором я якобы пребывал на протяжении почти трех лет, я принял как данность. Вергилий превратился в плод моего воспаленного воображения, которое «не отпускало меня в реальность окончательно», как выразились доктора. Мой психотерапевт стал не единственным, кто приходил на беседы – к ней иногда присоединялся главврач. Наконец, спустя недели на очередном сеансе она подняла острый вопрос:

– Ну, что же, давайте поговорим о том, почему вы здесь. Что-нибудь вспомнили?

Я не был готов к такому вопросу, а потому чуть помедлил с ответом. Пытался собраться с мыслями и вдруг осознал, что и правда могу что-то вспомнить. Ощущение было удивительным: будто я наткнулся на клад с сокровищами.

Казалось, что все в моей жизни встало на свои места, точно все шестеренки вошли в пазы и работали, как надо. Я позволил себе погрузиться в воспоминания, как делал уже не раз, находясь в кабинете терапевта.

Впервые за долгое время увидел Ее и почувствовал дикое отвращение. Жуткий дискомфорт: как будто мой успокоенный и только что починенный мир сотрясали землетрясения. Я отмахнулся от транса и вскочил на месте, как когда начинаешь засыпать и вдруг резко просыпаешься.

– Что-то не так? – обеспокоенным голосом спросила Мисс В, как я стал ее называть в последние недели.

– Если вы не против, я хотел бы прервать сеанс и немного отдохнуть.

– Что? Отдохнуть? Боюсь, так не пойдет, прошло только десять минут от положенного часа. – ее голос, холодный и настойчивый, показался мне странным, я не ожидал услышать от нее подобного.

– По-вашему, отдохнуть сейчас, после продолжительной работы и достижения такого прогресса, непозволительно? – спокойно произнес я.

– О каком прогрессе вы говорите? Мы и близко не продвинулись! Пока вы не вспомните, пока ты не вспомнишь, как оказался здесь, вся работа ничего не стоит.

Меня охватило тревожное чувство не совсем необоснованной паранойи. Я разозлился:

– Знаете, теперь у меня вовсе пропало желание находиться здесь, пожалуй, вернусь в свою палату. – я встал с дивана, направился прямиком к входной двери и вдруг услышал:

– Думаешь, у тебя есть выбор? – сказано это было как будто внутри головы, нежели кем-то поблизости, нельзя было определить, кому принадлежал голос: мужчине или женщине. Я оцепенел и вдруг осознал, что нахожусь не в лечебнице, а на открытом воздухе. Очевидно, я отходил от какого-то места, и меня окликнули.

Оживленная городская улица, достаточно разреженный поток автомобилей на проезжей части по левую сторону от тротуара. Из окна второго этажа выглядывал человек, который окликнул меня. Что именно он сказал и кем именно был этот человек, я не знал, стоя к нему спиной на тот момент, когда «очнулся» в воспоминании.

В этот раз я был уверен, что находился именно в воспоминании, а не во сне. Был ли тому причиной отказ от безумной реальности сновидений как таковой или же, напротив, то, что память не имела ничего общего с неким истинным образом существования и «вселенской» правдой? На этот вопрос я бы не смог ответить и за тысячу лет, но в тот момент он и не возник у меня в голове. Стоя на