Несмотря на приятное тепло в зале, кожа Люси покрылась мурашками. Она почувствовала разгоряченное тело Оливера и вдохнула аромат его одеколона. Он провел кончиками пальцев по ее рукам, и от желания у нее скрутило живот. Ей страстно захотелось узнать, что будет дальше, если они позволят себе не останавливаться.

Оливер наклонился к ней и тихо позвал ее по имени.

Пусть у нее давно не было мужчин, но она отлично знала, что у него на уме. Она хотела ответить ему согласием и обнять руками за шею, но понимала, что должна сдержаться. Кипящая страсть, которую она испытывает, опасна. Может ли она доверять человеку, который ранее называл ее мошенницей?

Судя по всему, прямо сейчас он не желает говорить о наследстве своей тетушки.

– Да? – сказала она дрожащим голосом, ее тело трепетало от желания.

– Я предлагаю уйти с вечеринки пораньше. – От его жаркого дыхания по ее спине пробежала дрожь.

– Она только началась, – сердито возразила Люси. Это была благотворительная акция, но пока ни она, ни Оливер не сделали пожертвований. – А как же аукцион?

Оливер отстранился от нее и пронзил ее взглядом:

– Я предлагаю спуститься вниз, где я выпишу чек. Все будут счастливы, и потом мы поедем ко мне. Чтобы поговорить об искусстве, – прибавил он.

– Ты выпишешь чек на очень крупную сумму, – предложила Люси, зная, что он может это себе позволить.

– Конечно. – Он лукаво улыбнулся и многозначительно подмигнул ей.

– Красивое место, – сказала Люси, когда они вошли в его пентхаус.

Оливер просто пожал плечами:

– Меня оно устраивает. Но это не квартира на Пятой авеню с видом на парк.

– У большинства людей нет даже этого. Если бы я не жила с твоей тетей, то арендовала бы квартирку размером с твой коридор.

Люси огляделась с любопытством, стараясь запомнить все детали профессионально оформленного интерьера. Оливеру не нравилось его жилище. Он просто приходил сюда ночевать.

Оливер снял пиджак и бросил его на подлокотник кожаного дивана. В кармане пиджака лежала квитанция на картину, которую он только что купил на благотворительном мероприятии. Он аккуратно сложил ее и убрал, пока Люси не увидела. Она думала, что он просто пожертвовал деньги на художественную школу. Она не знала, что картину доставят ей позже от неизвестного дарителя.

Он не совсем понял, почему так поступил. Оливер никогда не славился крупными пожертвованиями благотворительным организациям или экстравагантными подарками. Большинство людей рядом с ним ни в чем не нуждались. Но сейчас ему просто захотелось сделать для Люси приятный сюрприз. Она обрадуется подарку. Он с удовольствием посмотрит, как она улыбнется при виде подаренной картины.

– Теперь я понимаю, почему тебе не составляет труда приезжать ко мне без предупреждения, – произнесла она, отвлекая его от размышлений. – Ты живешь всего в нескольких кварталах от дома Элис.

Он подошел к ней сзади и помог снять пальто. Он не ответил на ее замечание, поэтому она повернулась к нему лицом.

– Да. – Оливер сделал глубокий вдох, стараясь обуздать желание. Он не собирался набрасываться на Люси, хотя ему очень хотелось ее поцеловать. – Я живу неподалеку от работы, от дома своего отца и сестры. – Он положил ее пальто на диван. – Выпьешь что-нибудь?

– Да, – сказала она с вежливой улыбкой. – У тебя есть патио или балкон?

Секунду он колебался, не зная, хочет ли делиться с Люси этой частью своей жизни. По крайней мере, пока. Одно дело – желать соблазнить Люси, другое – показать ей свое место для уединения. В его квартире не было традиционного балкона; у него было нечто гораздо приятнее. Но он ни разу не показывал это место женщинам, с которыми встречался.

– Не совсем, – ответил он и ушел на кухню.

– Что это значит? – спросила Люси, поворачивая за угол, и пошла за ним следом.

Оливер не очень понимал почему, но всегда сохранял эту часть своей жизни в тайне. Возможно, он сильно пострадал, наблюдая, как его отец отдает Кэндис все, что имеет. Только Харпер однажды видела сад Оливера.

Он захотел показать его Люси.

– У меня есть большое патио на крыше, – объяснил он. – На самом деле это сад. Я сам за ним ухаживаю.

– По-моему, это замечательно, – сказала Люси. – Я бы хотела на него взглянуть.

Оливер откупорил бутылку шардоне и наполнил им два больших бокала. Он старался не нервничать, думая о том, что Люси увидит его сад. Разумеется, ему удалось скрыть от нее, как ему важна ее оценка.

– Конечно, – ответил он. – Оттуда открывается отличный вид.

Он протянул ей бокал, и она пошла следом за ним к двери в коридоре, которая выглядела как шкаф, но фактически скрывала выход на лестницу на крышу. Оливер затаил дыхание, когда вышел на патио с Люси.

– Сюда я сбегаю из каменных джунглей, – сказал он.

Люси ответила не сразу. Повернувшись, он увидел, что она разинула рот и округлила глаза. Она смотрела на его сад так, будто никогда не видела ничего подобного в жизни.

– Я не знала, чего ждать, – наконец произнесла Люси. – Может быть, глиняные горшки с петуниями. Но такого я точно не ожидала.

Вероятно, потому, что в городе было мало садов на крыше. В саду у Оливера были деревья и кустарники в огромных горшках, установленных по периметру крыши. Сад казался очень уютным и уединенным. На веточках были развешаны сверкающие фонарики, которые мерцали, как звезды. Между тропинками располагались высокие клумбы, где Оливер выращивал всевозможные цветы и несколько видов овощей. Многие растения увянут с наступлением зимы, но большинство из них по-прежнему радовали глаз яркой листвой и цветами.

– Я не подозревала, что ты садовник, – сказала она. – Харпер никогда не упоминала об этом. Как получилось, что генеральный директор компьютерной компании занимается садоводством?

– Мало кто об этом знает. Харпер в курсе, она просто не говорит об этом очень часто, потому что боится, что я заставлю ее полоть сорняки. – Оливер засунул свободную руку в карман брюк и медленно прошелся по гравийной дорожке.

– Когда я был совсем маленьким, у моей матери был такой же сад на крыше, и я помогал ухаживать за ним время от времени. Наверное, благодаря ей я увлекся садоводством. После ее смерти мой отец запустил сад. Он не хотел, чтобы кто-нибудь прикасался к тому, что ей принадлежало. Годы спустя, будучи подростком, я решил подняться в сад и прополоть сорняки. Там был такой беспорядок, что я решил, будто никто не заметит, как я там работаю. Но отец все-таки увидел, как я туда поднимаюсь, и решил меня наказать. Я должен был привести в порядок сад моей матери и поддерживать его в безупречном состоянии шесть месяцев. Когда мое наказание закончилось, я понял, что мне очень понравилось возиться в саду.