Бомж действительно оказался некусачим и добродушным. Когда меня завели в камеру, он дремал. Но после того как зловеще лязгнула за моим хвостом металлическая дверь-решётка, бомж приподнял голову и долго-долго смотрел на меня. Затем он несколько раз протёр кулаками свои глаза, помотал головой, как часто делаем мы после купания, и спрашивает у меня:

— А ты кто? Собака, что ли?

Ну вот скажите, что в таких случаях отвечать? Вы что на моём месте сказали бы? Правильно. И я то же самое говорю:

— Гав!

— Блин, — бомж прикрыл ладонью свой рот и прошептал: — точно, собака. У ментов совсем крышу сорвало, собак уже в обезьянник сажают.

— Ав-ав! — говорю.

— Тебя-то за что, родимый? — бомж подошёл и погладил меня.

— У-у! — отвечаю.

Меня поразило: бомж, понимал, что я ему говорю. Я слышал много раз про бомжей. Но почему-то думал, что они все глупые и злые. Оказывается, я сильно заблуждался. Мой сокамерник отличался умом и доброжелательностью.

— Вот и меня, — говорит, — ни за что ни про что сунули в клетку и сижу тут кукую. Заблудился, что ли?

— У-у! — отвечаю, но вы же знаете, что это по-нашему «нет».

— А чего тогда? Укусил кого?

— У-у!

— Ну ладно, — махнул рукой бомж, — не хочешь говорить, не говори. С ними, — он кивнул на дверь, — так даже лучше. Иди в полную несознанку.

— Ав! — согласился я.

— Во-во! — говорит бомж. — Вижу, ты пёс смышленый. Молодец. А документы у тебя есть?

— У-у! — отвечаю.

— Ну тогда жди, — тяжело вздохнул мой сосед по несчастью, — пока документы не привезут, не выпустят. Ты представляешь, Рекс, я всегда ходил с паспортом, а вчера как на грех забыл…

Опять переименовали. После своего царского имени, кем я только не был. И Тришкой, и Умкой, теперь вот Рексом. Но на бомжа я нисколько не обиделся. Ему же как-то нужно ко мне обращаться. Ладно, побуду ещё и Рексом. Хорошо, хоть не Пузиком-Мурзиком. И на том спасибо.

— …перебрали мы вчера с приятелем, а сегодня не успел опохмелиться, подходят автоматчики: ваши документы, и понеслось. Результат вот, видишь? Всё назвал: фамилию, имя, адрес прописки. Что ещё надо? Нет, говорят, такой не значится. Как не значится, если я там живу? Понимаешь?

— Ав!

— Вот, а эти ничего не понимают. Два часа уже доказываю, говорю: поехали ко мне домой, вот же ключи от моей квартиры. А они твердят своё: по базе тебя нету. Зачем мне ваша база? Я же не по базе живу, а по адресу. Я вот перед вами, живой человек. С руками, ногами, головой. Какая ещё база? Скажи, Рекс, разве это справедливо?

— У-у! — отвечаю.

— Всё правильно — несправедливо. Но им-то не докажешь. Им хоть кол на голове теши. Слушай, а у тебя дом есть?

— Ав! Ав!

— О! Это хорошо, — закивал бомж, хотя какой же он теперь бомж, если у него квартира есть. — Да ты и не похож на бродячую собаку, — говорит, — красивый, ухоженный. Слушай, если хозяин твой не найдётся, перебирайся ко мне жить. Я один…

— У-у! — отвечаю.

— Почему? — удивился сокамерник. — Не бойся, я тебя не обижу. Я животных люблю. Да и как вас можно не любить, вы же не люди. Подумай. Без хозяина нельзя. Не проживёшь. Или на бойню попадёшь, или конкуренты загрызут. Ты знаешь, сколько тут бродячих собак? Ого-го. Есть такие, прямо хуже волка. Так что ты подумай, если хозяин не отыщется, переходи ко мне.

Я промолчал. Не стал ничего говорить. Как это не отыщется? Уже и по телевизору объявили. Как же не отыщется? Быть такого не может. Не может такого быть.

Дверь в камеру распахнулась, и на пороге вырос дежурный.

— Так ты, братец, поводырь? — улыбаясь, спросил он. — Собирайся, хозяин твой нашёлся. Поедешь к нему…

Вы, наверное, представили, моё состояние? Я подал на прощание лапу своему соседу и, задрав высоко хвост, покинул камеру. Шурка меня ждёт… Родной мой. Я еду к тебе.

Конвоир мой оказался угрюмым и молчаливым. Небрежно швырнув на пассажирское сиденье мои причиндалы, он сел за руль и неизвестно у кого спросил: поехали? В дороге сержант совсем затравил меня своими вонючими сигаретами. Я развалился на заднем сидении и в который уже раз мысленно рисовал нашу встречу с родственниками.

На светофоре водитель так резко затормозил, что я едва не свалился на пол.

— Красава, — говорит сержант. — Ух, какая стерва! И собака красивая у неё. Взгляни, — это он мне.

Я приподнял голову и сквозь мутное стекло посмотрел на пешеходов. Дорогу переходила высокая стройная блондинка на высоченных каблуках и в ярко-красном платье, на поводке рядом с девушкой шла не менее очаровательная колли.

— Смотри, — говорит водитель-милиционер, — какая тёлка!

Я так понимаю, наверное, сержант не колли имел в виду? Красивая, думаю, собачка. Кстати, я слышал, что некоторые колли тоже работают поводырями. Но здесь был другой случай. Это была собака-украшение. Так мы называем бесполезных своих соплеменников. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, собаки, в отличие от котов и кошек, всё равно в той или иной степени полезны человеку. Кто рискнёт, к примеру, привязаться к этой длинноногой блондинке, если рядом с ней идёт такой телохранитель? Многие думают, что колли добренькая и игривая собачка. Как бы не так, она тоже готова защитить своего друга или подругу. Вообще, любая собака, способная работать поводырём, может делать такие невероятные вещи, которые остальным нашим соплеменникам и не снились. Засмотревшись не девушку (которая на поводке), я не сразу заметил среди пешеходов следующую пару.

Гав-гав-гав! Гав! Гав-гав-гав! Я орал, что есть мочи. Я заметался по салону. Мне хотелось вцепиться в затылок милиционеру. Как мне вырваться из этого треклятого аквариума? Как? Гав-гав-гав!

— Тю! — Испугался милиционер. — Ты что? С ума сошёл? Фу! — Наконец-то вспомнив подходящее слово, рявкнул он и добавил: — Сидеть! Сидеть, сука.

Ну, во-первых, я всё же не сука, а кобель, а во-вторых, понимаете в чём дело, я не имею права ослушаться. Ну, не имею!!! И конечно же, я подчинился. Упав на сидение, жалобно заскулил. Если вы не верите, что собаки могут плакать, в тот день у меня были мокрые от слёз глаза и лапы. Я плакал и, уткнув нос в ненавистное сидение, которое мне хотелось изодрать в клочья, скулил: у-у, у-у. Вслед за красавицей колли по пешеходному переходу шёл мой Сашка в сопровождении Елизаветы Максимовны.

Загорелся зелёный, и водитель рванул через перекрёсток. Ну, и куда меня теперь везут? Куда мы едем, если Сашка остался позади? Санька-Санечка мой. Почему так случилось?

— Вот тебя торкнуло, — скалил зубы сержант, — понравилась собака, что ли? Ну ты успокойся, успокойся. Скоро приедем на место, ещё нагуляешься.