Люди продолжали кричать. Некоторые доктора ползали на четвереньках. Реплики стояли в строю на коленях, заложив руки за головы, удерживаемые охранниками с автоматами.

Лира ничего не понимала.

Она помогла Кассиопее встать. Девушка вспотела – и от нее ужасно пахло. Она навалилась на Лиру и двинулась через двор, прыгая на одной ноге и подволакивая другую. На середине пути Лира вдруг осознала, как же это странно – находиться физически так близко к кому-то. Они с Кассиопеей никогда не прикасались друг к другу, разве что случайно, когда умывались и делили вместе одну раковину на двоих. Даже когда они играли с новейшей культурой, трогали новорожденных моделей и щекотали их, они это делали лишь потому, что им так велели. Медсестра Эм как-то раз обняла Лиру за плечи, но Лира не могла вспомнить, почему. Правда, она не забыла, что потом долго трогала себя за плечо, пытаясь что-то почувствовать.

Да и доктор О’Доннел притрагивалась только ко лбу Лиры, когда та, к примеру, болела. Это походило на ощущение от манжеты тонометра, только сильнее. Лире захотелось плакать.

Сторожевая вышка пустовала. Запах гниющей рыбы и бурых водорослей доводил до безумия. Наверное, дым подчеркнул и усилил его. Лира, наконец, сообразила, куда они направляются: прямо под вышкой забор оказался поврежден. Он был немного приподнят над землей – то ли ураганным ветром, то ли дикими свиньями, которые до сих пор ночами бродили по острову.

Увидев, что Семьдесят Второй собирается подлезть под забор, Лира замерла. Ее пошатывало от жары, шума и пронзительных, почти звериных криков. Дыхание Кассиопеи напоминало звуки, издаваемые велосипедным насосом. Лира чувствовала, как сердце Кассиопеи стучит ей в спину и ребра, гоня кровь по хрупким венам.

Но где-то была дыра, пробой.

Рубашка сделалась тяжелой и теплой от крови.

Помогите, – подумала Лира, ни к кому конкретно не обращаясь. Она знала, что люди верят в Бога, который выручает их, но Бог ненавидел реплик, и Ему было все равно, выживут они или умрут – ведь не Он их создал. Их сделал доктор Саперштейн. Он – их Бог. Помогите. Теперь Лира хотела лишь одного: вернуться в крыло D, лечь на кровать в прохладной спальне и притвориться, будто ничего не случилось.

– Если ты останешься здесь, ты умрешь, – подытожил Семьдесят Второй.

Наверное, он прочитал ее мысли.

Однако он отпустил ее и, кажется, вообще не интересовался тем, последует она за ним или нет. Он пошел первым – проскользнул под забором ногами вперед.

Лира почувствовала знакомый запах чего-то сладковатого и горячего. Так всегда пахло в Похоронном Бюро. Это был запах крови. Поддерживая Кассиопею, она мельком оглянулась на институт. Спальни исчезли – так же, как и четкая остроконечная крыша крыла А. Сейчас на ее месте бушевали клубы дыма и яростные языки пламени.

Потребовалась целая вечность, чтобы Кассиопея выбралась наружу. Она вылезала с закрытыми глазами. Кожа у Кассиопеи пылала, девушка дрожала так, что Лира с трудом удерживала ее. Лире пришлось позвать ее по имени и еще по номеру, прежде чем Кассиопея откликнулась. Она то погружалась в забытье, то выныривала из него. В конце концов Семьдесят Второй наклонился и вытащил ее из-под ограды за руки. Травмированная нога Кассиопеи неловко подвернулась, девушка вскрикнула от боли, но, по крайней мере, очнулась.

– Что случилось? – повторяла она, ежась от озноба. – Что случилось?

Потом настала очередь Лиры. Но прежде чем она успела пролезть под забором, сзади раздался окрик. Ее заметили. Какой-то охранник в шлеме стремглав бежал к ней, и Лиру загипнотизировал вид его ружья: ствол, диковинные рычажки и прицел. Она однажды видела ружье издалека и не понимала, почему сейчас дуло направлено на нее. На долю секунды она вообразила, как пули с визгом, почти мгновенно преодолевают разделяющее их расстояние, а затем разрывают ее кожу и дробят кости.

– Стоять! – прогремел его голос.

Лира плюхнулась на живот и проскользнула в щель, зацепилась брюками за забор, дернулась и высвободилась. Охранник продолжал кричать, требуя, чтобы она вернулась, но Лира уже была на воле и снова помогла Кассиопее подняться на ноги. Она не могла объяснить, почему ей так страшно. Ей казалось, что в любое мгновение пули простучат по сетке забора и прострелят ее сердце.

Внезапно раздался очередной взрыв – пожар добрался до склада в подвале крыла B, забитого всяческими химическими пробами и медикаментами с пометкой «Огнеопасно». Столб зеленого пламени взметнулся на пятьдесят футов, и земля содрогнулась. Кассиопея поскользнулась и упала на землю. Лира споткнулась, Семьдесят Второй поддержал ее. Несколько мгновений их разделяли считаные дюймы. Лира опять вдохнула запах Семьдесят Второго, увидела красивую темную линию вокруг радужки его глаз и заметила, как его зрачки от света сузились до точки.

С неба посыпались обломки гранита и цемента – пара крупных кусков пролетела через забор и шмякнулась неподалеку от беглецов. Охранник рухнул на колени и прикрыл голову ладонями, и Лира решила, что это их шанс. Они с Семьдесят Вторым вздернули Кассиопею на ноги и двинулись вместе с ней прямиком в болота. Но Лира не представляла, что они будут делать с Кассиопеей. Она уже жалела, что взяла ее с собой. Но Кассиопея являлась номером Шесть. Как и Лира, она была Ген-3 – первое удавшееся поколение. Лира знала ее, сколько себя помнила.

Мутная вода оказалась теплее, чем она ожидала. Купы травы высотой по пояс росли между полосами густой грязи и приливными озерцами, в которых плавали трупики дохлых насекомых. Все это было ново и странно для Лиры. Слова и чувства, которых она прежде не знала, ощущения, напоминающие привкус крови во рту, и удушливая паника.

Года три назад реплик разбудил громкий крик. В полумиле от Елового острова, на болотах, аллигатор оторвал ногу какому-то мужчине. Бедняга дополз до забора, прежде чем охранники отпугнули рептилию стрельбой в воздух. Мужчину отправили вертолетом в ближайшую больницу. Медсестры позволили репликам встать с кроватей, чтобы посмотреть, как вертолет приземляется на территорию Хэвена. Его лопасти шумели, как у гигантской стрекозы, а поднятый им ветер пригибал серебристую траву…

А когда Лира была совсем маленькой, она видела, как аллигатор грелся на солнышке на каменистом берегу в южной части острова – в четырех футах от забора. Лиру поразила бугристая шкура, вытянутая морда и зубы, торчащие из пасти. Она помнила, как стояла там, объятая внезапным стыдом: Бог создал это существо и любит кровожадное чудовище.

А вот ее Он не создавал.

Сейчас Лире казалось, что они бредут по бесконечным туннелям из грязи и травы. Знает ли Семьдесят Второй маршрут? Куда он вообще их ведет? Кассиопея всхлипывала. Дым до сих пор теснился в груди у Лиры: он превращал солнце в тусклый красный уголек, расползался по небу и не давал Лире расплакаться. Хэвен остался позади.

Они находились за забором, на ничем не ограниченном пространстве, в мире аллигаторов и людей, которые ненавидели и презирали их. Они бежали прочь, отринув безопасное место, и Лира не понимала причины. Но тот охранник, который погнался за ней с ружьем… Он ведь намеревался выстрелить в нее, но не успел.