– Мне интересней то, чего сказано не было. Опять меня за дуру подержать решил? Сонный эликсир! Сам же втолковывал, что заказчику товар нужен чистый, краденным не числящийся, в розыск не заявленный. Что, твой Мурин, когда проспится и увидит, что без Эль Греко остался, молчать в тряпочку будет? Не будет! Описания моего ментам дать не сумеет? Сумеет! Все это ты прекрасно знаешь, и капли дал такие, чтобы он после них не проснулся. Так?!

Шеров не отвел от нее совиных глаз, стоял и ничего не говорил.

– Рассказывай, что за капли, – резко сменив тон, потребовала Таня. – Я должна оценить риск.

Он рассказал. Таня слушала его, не перебивая. Он закончил и выжидательно посмотрел на нее. Выдержав паузу, она медленно, членораздельно проговорила:

– Этот риск я оцениваю в сто пятьдесят тысяч. Зелеными.

Шеров кашлянул и ледяным тоном осведомился:

– А не зарываешься?

– А ты? Пятьдесят за картину, как договаривались, пятьдесят за мокруху и еще пятьдесят – штраф тебе за попытку ввести в заблуждение. Или ищи другого исполнителя.

Вадим Ахметович ломаться не стал.

Что ж, Родион Кириллович прожил долгий век, а если верна хотя бы четверть того, что знала о нем Таня, то с его уходом на земле станет несколько чище…

Но вот о том, что придется сыграть в черного ангела и с племянницей товарища Мурина, Тане думать не хотелось. Физическая, умственная, моральная заурядность, пусть даже убожество – еще не повод лишать человека жизни. Покачиваясь в такт колесам в кресле дневного экспресса, Лада Чарусова прокручивала в уме разные сценарии. Конечно, если пощадить Мурину, сложность и риск возрастут многократно, но… Но прорабатывать ту или иную схему имело смысл, лишь хорошенько познакомившись с объектом, вызвав на откровенность, приглядевшись, определив, чем дышит. Психологически беспроигрышный вариант знакомства был уже давно разработан.

Вечером «Аврора» исправно прикатила Ладу на Московский вокзал, а через сутки после ее приезда Серега, переодевшись в рванину и вымазав рожу не хуже коммандос во вьетнамских джунглях, подстерег Марину Мурину и напал на нее. Помогали ему два местных забулдыги, нанятые за литр «маленько поучить бабешку» и рванувшие от неожиданно набросившейся на них Лады без всяких дополнительных подначек. Серега же, отмывшись на колонке, переоделся прямо в машине, причесался, похоронил рванье в мусорном контейнере и отправился знакомиться с дамой Мариной уже цивильно.

От впечатлений, составленных при первом контакте, Таня старалась абстрагироваться. Понятное дело, после всего происшедшего баба не в себе, и нечего на ее реакциях строить далеко идущие выводы. В целом же, как и следовало ожидать, Марина ей не понравилась. Особенно не понравились мимолетные взглядики, цепкие, приценивающиеся, завистливые, которыми та исподволь окидывала аккуратную квартирку, еду на столе, Серегу и в первую очередь саму Таню, то бишь Ладу. И это несмотря на послешоковую расслабуху, усугубленную обильным алкоголем.

«Дерьмовочка», – резюмировала про себя Таня.

К предложению познакомить новую подругу с Родионом Кирилловичем и его коллекцией оная последняя (не коллекция, естественно, а подруга) была готова. Каждая заурядная особа, с которой сталкивала ее жизнь, норовила выхвалиться перед ней хоть чем-нибудь, чтобы как-то уравновесить отношения, продемонстрировать ответные достоинства. Мужички начинали трясти кошельком или мужскими статями, а бабы выстреливали высококультурностью, знакомствами, вещичками. Особенно выделывались самые никакие. Началось это с блаженной памяти Лилечки, а если подумать, то и раньше. Таня привыкла. Ну а поскольку, кроме дядиной коллекции, похвалиться Марине Валерьяновне было решительно нечем, следовательно…

Только слишком уж навязчиво зазывала ее Марина. Прочитывалась здесь какая-то пока непонятная корысть. Что же хочет поиметь Марина Валерьяновна, сведя Ладу с дядей? Не исключено, что-то совсем простенькое, бытовое – рассчитывает найти в ее лице то ли бесплатную помощницу по части ухода за стариком, то ли состоятельную клиентку на какую-нибудь продажную вещицу из коллекции. Ох и любят существа типа Марины Валерьяновны считать денежки в чужих карманах, мазохизм свой тешить. Но охотничий нюх подсказывал Ладе, что здесь что-то посерьезней. Запахло дичью.

Визит оказался интересным. Таких великолепных частных собраний Тане видеть не приходилось, а видела она довольно много, особенно за последние два года. Замечательные французы – восемнадцатый век, Давид, барбизонцы, Делакруа, Мане, пара-тройка Гроссов… Несколько портретов, в том числе кисти неожиданного в российской коллекции Годфри Кнеллера. Из русских – парадные портреты Титова, один Левицкий, масса передвижников, авторские копии саврасовских «Грачей» и ларионовской свиньи. Три Филоновых и полстены Фалька. Да, за сорок лет героического собирательства Родион Кириллович стяжал богатства несметные, даже приблизительному исчислению не поддающиеся. Здесь однозначно тянуло на миллионы —хошь в зеленых, хошь в наших деревянных. На этом фоне особенно увлекательно было держать невежественно-пренебрежительный тон, гармонирующий с образом прапорщика Лады, и лишь однажды «поплыть» перед довольно посредственным азиатским пейзажем, якобы навеявшим афганские воспоминания… Во-вторых же, а точнее, во-первых, удалось проложить дорожку в этот дом: сам старик подрядил ее в «патронажные сестры». Это победа.

Вечером, на Ладиной кухне, Марина Мурина раскрыла карты. Отбрасывая всевозможные экивоки, ужимки и нюансы, получалось, что богатая наследница и верная племянница жаждет подписать Ладу на банальную мокруху. Дескать, все продумано, все схвачено, а уж исполнитель получит прямо горы золотые. Аж тысячу рублей. Десять ящиков дрянной водки. Японский магнитофон индонезийской сборки. Фотообои с лебедями. И гарантированный цугундер до глубокой старости, а то и вышку. Если, конечно, следовать мудрым рекомендациям заказчицы, убежденной, что отравление атропином экспертизой не устанавливается.

Этой тысячей рублей Марина Валерьяновна подписала приговор себе. Таня рассчитывала использовать ее в роли «болвана», тупой отмычки к дверям господина Мурина и хранящейся за этими дверьми «Малой Мадонны». Планировала вместе с подружкой попричитать над безвременной кончиной горячо любимого дядюшки, поздравить ее со вступлением в права наследства, помочь со скорбными хлопотами. И спокойненько отчалить «на горную базу» на весь туристический сезон накануне похорон и поминок – чтобы напрасно не маячить перед множеством лишних глаз. А осенью – звоночек от незнакомого лица; дескать, кланяется вам Лада Чарусова и просит передать, что в город не вернется, ибо остается в горах на постоянно… Учитывая, что вскрытие покажет только обширный инфаркт и оснований подозревать криминал не будет никаких, щадящий вариант был вполне реален. Но теперь «болван» превращался в подельника. А в таком качестве Марина Валерьяновна была решительно неудовлетворительна и очень опасна. Принимая же во внимание величину ставок в этой игре…

Будущих жмуриков поделили поровну. Коллекционер, естественно, за Ладочкой, а Мариной придется заняться Сереге. Если в первом случае останется труп никаким боком не криминальный, то во втором случае трупа не должно остаться вовсе. Схема тут несложная – уединенный тет-а-тет на лоне природы, костерок, шашлыки, вино, луна, гитара. Топорик, лопата, яма, сверху дерн. Отработано на дяде Афто. Туда ехали вдвоем, возвращается один? А кто заметит, мало ли всяких по дороге шастает – всех не упомнишь.