— Демид Александрович, это моя… жена… Мария. — недовольно представил меня Витя. Значит он не узнал во вчерашнем ухажере, сорвавшего Свадьбу, Демида, не понял кто он. Я вздохнула, понимая, как идиотски выглядит мой “муж” перед моим бывшим. — Маша, ты не совсем вовремя…

— Почему же, Витя, мне кажется, что Маша более, чем вовремя. — сказал Демид, усаживаясь поудобнее в кресло. Его забавляла вся ситуация. — Садитесь, Мария.

Мой муж даже не обратил внимание на фамильярное Маша со стороны нового человека.

Я неловко села на единственное свободное место, которое было как назло рядом с Демидом. Не успела выдохнуть, как горячая рука оказалась на моей коленке и поехала вверх по внутренней стороне бедра, направляясь к трусикам.

Никто даже не замечал, что он приспустился и его руки под столом.

— Значит Вы мой арендатор? — он обращался ко мне, прожигая взглядом полного ненависти. Почему же он так меня ненавидит? В груди щемило от обиды.

— Не понимаю… — прошептала я, язык плохо слушался, прилипая к небу.

— У Вас кондитерская на Китай-Городе, Вы арендуете помещение… теперь у меня.

Я сделала с новый глубокий вздох, слишком шумный, но он был мне необходим, чтобы успокоить нервы. Витя молчал, низко опустив голову, не желая ни обьяснять ничего, не помогать.

— Мне кажется, не стоит говорить о делах при женщине. — проговорил сухо Михаил, мой не состоявшийся свекр, который всегда и всем был недоволен. Я никогда не нравилась ему, слишком простенькая для его сына. Плохая не перспективная партия. Сирота без рода и племени.

— Наши дела уже решены, господа. — Демид сложил руки треугольником, которые только что орудовали у меня под юбкой, хамски улыбаясь, испытывая терпение всех сидящих в этой комнате. — И честно говоря, я от Вас устал. Все Ваши активы теперь мои. Продавать их… за деньги… я не собираюсь.

— Что Вам нужно? Ваша компания никогда не профелировалась на недвижимости, и теперь Вы приобретаете наши все крупные активы, подчиняя и банкротя нас, для чего? Вы понимаете, что это агрессивный захват? Вы не получите от этого выгоды?

— У Вас есть один объект, которым мне хочется завладеть. — Демид так выразительно посмотрел на меня, что у меня не осталось сомнений. Он здесь не случайно. Под коленкой отчаянно засосало. — А теперь, я удалюсь. Прошу освободить офис до пятницы.

После его прикосновений я чувствовала себя изнасилованной.

Демид встал, запахивая пиджак и направляясь к выходу. На мгновение он задержался у дивана рядом со мной, но потом уверенным широким шагом покинул комнату. Стоило ему выйти, как мужчины стали ругаться и обсуждать ситуацию, забыв обо мне. Я не теряя времени, выскочила за ним. Настало время обсудить происходящее.

Мне казалось, что все было очевидно, как они не узнают в нем вчерашнего балагура? Как не видят эти взгляды, говорящие все за него? Он не просто так агрессивно разрушал компанию, он мстил мне…

Секретарши уже не было на месте. Не удивлюсь, если она пошла с ним.

Я быстро шла по коридору, вертя головой в поисках Демида. Он был не из тех, кто терялся в толпе. Было трудно быстро шагать на каблуках, но я спешила изо всех сил, стараясь не обращать внимание на жжение в икрах от быстрой ходьбы на каблуках.

В конце коридора, завернув в сторону лифтов, я буквально налетела на Резина, лениво прислонившегося к стенке. Его широкие плечи перекрывали весь коридор.

— Я ждал тебя, Махыч. — его рука стальной хваткой захватила мою шею и впихнула в лифт, не церемонясь с моими чувствами. Он выбрал минус первый, парковку.

Я как во сне смотрела на него. Такой же высокий, крепкий, плечистый. Из крови и плоти передо мной. Только лицо стало старше, появилась грубая темно-русая щетина и другая стрижка — более длинная, глаза стали более холодные и колкие. Но в остальном — такой же, как прежде. Как в раздевалке в Доме Спорта, мальчишка боксер.

Мне хотелось прикоснуться к нему, спросить как он, что произошло… Но мне было страшно говорить с ним, когда он так смотрел и держал меня грубо, как мелкого воришку, пойманного с поличным. Словно между нами не было признаний в любви. Будто он не делал мне предложения.

Пока он одной рукой держал меня за горло, вторая задирала юбку, проникая в трусики.

Вытолкав меня из лифта, Демид потащил к машине, припаркованной в самом конце. Большой белый bmw, он не изменял своим вкусам. Все воспоминания хлынули лавиной.

— Садись. — сказал он, оттягивая галстук и поправляя ворот рубашки. Не могла ни бросить взгляд на его грубые огромные ладони, в которых было столько силы. Он мог свернуть мне шею одним движением руки.

— Не могу. — уперевшись, сказала я. — Меня ждут… Я хотела поговорить с тобой.

— О чем? — он нахмурился, склоняясь надо мной. От него пахло дорогим притягательным парфюмом, я словно помнила его. Демид, как коньяк, с годами стал только лучше.

— Зачем ты все это делаешь? Ты…

Он прижал меня к машине бездушно лапая, не оставляя шансов на сопротивление.

— Ты будишь просить за твоего богатенького мальчика? Или хочешь попросить не повышать арендную плату? Я видел договор, плата копеечная для такого района Москвы, сколько ты работала ртом, чтобы сторговать цену? — его слова меня били наотмашь, не оставляя сил и смелости. Я заморгала, не веря своим ушам. — Ну что же ты, Маша, молчишь? Хочешь приступим к делу прямо здесь? Не обещаю быть таким же сговорчивым.

Он прижал меня к холодному металлу, упираясь пахом мне в живот. Я чувствовала, как в нем нарастает возбуждение. Я помнила еще вкус его страсти, и воспоминания меня распаляли. Помнила, как мы могли провести весь день на его кровати, почти не сходя с нее.

Но он всегда был нежен и аккуратен со мной. Он жестко взял меня за волосы, возвращая в реальность, заставляя смотреть ему в лицо. Чужое, злое и желающее сделать мне больно, растоптать.

— Тебе придется долго работать своим ртом, чтобы сохранить кондитерскую. Твой ебарь теперь банкрот, у него ничего нет. А дальше будет только хуже. Я предлагаю один раз. Свое покровительство, по старой дружбе. Не дам тебе сдохнуть в нищете, ну?

Я сглотнула, отгоняя подступающие слезы.

— Отпусти меня! — отпихнула его, вырываясь из тисков. — Я не знаю тебя! Где тот Демид, которого я знала?

— Погиб в аварии, когда ты его бросила. — прошипел он, садясь в машину.

Белый цвет приносил невыносимую боль, разрезал меня на маленькие кусочки.

Я с трудом смогла разлепить опухшие веки, глаза слезились и мне было трудно дышать. Рядом со мной стояла высокая женщина в белоснежном халате, таком же как стены и постель и непонятное оборудование вокруг меня. Буквально все было невыносимо белым, как и волосы женщины у моей кушетки.