Кармело от изумления раскрыл рот.

Его дядя и седой подняли с травы тело молодого человека с пышными черными кудрями и спрятали его в кустах — так, как будто никто не должен был его найти. Затем отломанной веткой замели следы на песке, чтобы берег выглядел совершенно естественно.

Когда они ушли, мальчик подошел к молодому человеку.

Кудрявый парень был мертв.

Кармело еще никогда не видел мертвецов так близко и таких молодых. Широко раскрытые глаза парня глядели в никуда, рот был полуоткрыт, на горле и шее были видны темные пятна…

Такое Кармело видел только по телевизору. Мать всегда его успокаивала тем, что, мол, артисты просто притворяются мертвыми, а после съемок встают, как ни в чем не бывало.

Но это, черноволосый парень уже не встанет — это было Кармело понятно. Его одновременно обуревали любопытство, ужас и отвращение. Мальчик осторожно потрогал руку мертвеца, она была холодна. В испуге он ее отпустил, и она как камень упала в траву. Кармело быстро отвернулся, и его вырвало.

Однако он быстро взял себя в руки, ему нельзя было потерять дядю и синьора Деларе из виду. То, что они делали что-то незаконное, было мальчику уже ясно. Но ему не терпелось выяснить, что именно.

* * *

Во второй половине дня Маттео и Франческа проснулись.

Парень первым открыл глаза, ему показалось, что перед зданием кто-то тихо переговаривается… Он осторожно встал, чтобы не разбудить свою сладко спящую возлюбленную, и на цыпочках подошел к окну и выглянул во двор.

Действительно, в тени большого дерева стояли двое немолодых мужчин — на одном была сутана, на другом, седовласом, — джинсы и пестрая рубашка. Оба смотрели на монастырь и о чем-то говорили.

Как минимум один — тот, что в пестрой рубашке — был вооружен, на его плече висела винтовка, падре держал руку в кармане сутаны, где у него, вероятно, был пистолет…

Тут священник показал рукой на их окно и что-то сказал другому, Маттео не расслышал, что именно. Седой кивнул головой, и оба направились к зданию.

Маттео повернулся к Франческе, которая уже сидела на постели.

— Быстро одевайся! — прошептал молодой человек. — Нам нужно немедленно уходить, сюда кто-то идет!

— Кто? — спросила заспанная девушка.

Но Маттео не стал ей ничего объяснять. Стараясь шуметь как можно меньше, молодые люди отодвинули столы и стулья от двери, вынули палку из дверной ручки. Но в тот момент, когда они уже собрались выйти в коридор, там раздались шаги и голоса.

— Они могут быть только здесь, — говорил мужчина в джинсах, — это единственное пригодное для жилья здание на острове. Хижина совсем развалилась.

— Да, верно, — согласился с ним падре, — они где-то здесь.

С этими словами он повернулся налево и открыл дверь в церковь. Первое, что он увидел, было нечто, накрытое бархатной занавеской. Священник сдернул занавеску с тела Николо и вновь перекрестился.

— Похоже, молодые люди сами выполнили нашу работу, — произнес почти облегченно.

— И правда! — усмехнулся Деларе, — если и дальше так пойдет, мы можем спокойно отправляться восвояси. Сдается мне, что наши туристы не очень-то жаловали друг друга, — и он противно рассмеялся.

Маттео тихонько отворил дверь «спальни» и, держа Франческу за руку, хотел было прошмыгнуть к выходу. Но в этот момент падре обернулся к Серджио и заметил парочку.

— Стоять, ни с места! — Рикко выхватил пистолет из складок сутаны.

Франческа в ужасе замерла, Маттео поколебался какое-то мгновенье и затем рванул вперед.

Падре выстрелил в потолок. Штукатурка дождем посыпалась со старых стен. Серджио тоже передернул затвор и прицелился в молодых людей.

— Не стреляйте! — Маттео остановился и поднял руку. — Пожалуйста!

Мужчины опустили оружие.

— Сколько вас тут? — спросил Деларе. — Где остальные?

— Какие остальные? — Маттео решил тянуть время. — Мы тут одни. Хотели пару деньков провести только вдвоем. Ну, вы понимаете… — юноша подмигнул незнакомцам.

— Только врать не надо, — овощевод опять передернул затвор и направил ствол в голову Франчески. — Двоих мы уже нашли. Одного в церкви, а другого — на берегу.

— На берегу? — переспросила Франческа. — Как он выглядел? На каком берегу? — она ничего не понимала.

— Такой кудрявый, — цинично усмехнулся синьор Рикко, — которого вы придушили. Для разнообразия! — священник рассмеялся. — Одного в церкви закололи деревяшкой, а парню на берегу перекрыли кислород.

Маттео и Франческа недоуменно посмотрели друг на друга.

— Кьяра убила Луку, — догадалась девушка. — Боже мой!

— За Бога тут я отвечаю! — падре помахал пистолетом. — Где эта Кьяра?

— Понятия не имеем! — честно ответил Маттео. — Она до этого пыталась убить мою подругу, — он указал на руку Франчески. — Когда это не получилось, Лука — ну, кудрявый — и она убежали. С тех пор мы их не видели.

— И не увидите, — издевательски произнес Деларе. — Теперь мы здесь. Мы сделаем то, что не получилось увашей Кьяры.

— Но почему? — спросил Маттео на удивление деловым тоном. — Ведь уже столько из наших погибли. Мы-то зачем должны умирать? Мы же вам ничего плохого не сделали!

— Вот именно! — кивнул Рикко. — Так должно быть и дальше. И поэтому вы умрете!

— Столько ваших погибли? — переспросил седой. — Это что значит? На острове есть еще трупы, кроме этих двух парней?

— На острове нет, — отрицательно покачал головой Маттео, — но в озере… Когда три дня назад во время бури мы решили спастись на острове, Кьяра убила нашу сокурсницу Алессию веслом. Мы не знаем, почему.

— Ничего себе студенты! — Деларе стал дулом винтовки теснить молодых людей подальше от выхода. — Убивают друг друга почем зря! Ну, ладно, хватит языком чесать!

— Алессия! — падре Рикко схватился за сердце и пошатнулся. Чтобы не упасть, он ухватил Серджио за рукав. — Вы сказали, что эта Кьяра убила в лодке Алессию, так?

Священник выглядел так, точно его током ударило. Ведь и его горячо любимую дочь тоже зовут Алессия… Дочь, которую он не мог открыто признать своей. В жизни которой он мог участвовать только издалека, посылая ей деньги и подарки, дав ей возможность учиться в хорошей частной школе… В том числе и из-за нее он тогда заключил преступную сделку с Серджио Деларе!

Падре любил свою дочь больше всех на свете. Но обстоятельства не позволили ему жениться на ее матери. Иначе ему пришлось бы, как это требуют церковные правила, сложить с себя сан, потерять репутацию уважаемого пастыря божьего, а заодно и место в городском совете, где к его мнению всегда прислушивались… Он должен был бы уехать в другое место и зарабатывать на жизнь чем придется…