хорошо подготовившегося противника, поэтому мы, сблизившись, стали копать окопы, выстраивая свою линию обороны перед противником. Пока наши не подтянут артиллерию, саперов, не подготовятся, атаковать явно не собираются. Поэтому я работал пехотной лопаткой, земля вполне ничего. Сначала укрытие для стрельбы лежа, потом полноценную стрелковую ячейку и уже расширяю вправо, к соседу. А слева сосед ко мне, так мы и копались до самого вечера. Окопы вырыли, а вот с землянками не успели закончить, но позиция по сути уже есть. Немцы активно нам мешали минометным огнем и пушечным, но и наши минометчики не менее активно отвечали, а чуть позже и наши пушки голос стали подавать. Значит, переправу навели и тяжелое вооружение перевезли. Это хорошо.

Как только стемнело, я незаметно покинул свою ячейку, вещи не оставлял, и убежал в тыл, километра на три, откуда с дороги поднялся на связном «мессере», он просто быстрее, и полетел к Варшаве. Понятно, шум мотора и взлет слышали, тылы дивизии всполошились, но я уже улетел. Сам полет и управление не мешали мне размышлять. Пока все отлично, в роте я прижился, некоторый авторитет заработал, как того стрелка снял, все видели, и еще двумя выстрелами заставил замолчать пулеметчика в доте. Я сначала одного поразил в голову, потом его второго номера, что занял его место. После этого тот стих, другие немцы рисковать не стали. Также с окопом не филонил, земля тут вполне неплохая, но я еще дополнительно размягчал амулетом-землеройкой, облегчая себе работу. В общем, пока всем доволен. Также старался облегчить за эти две недели хранилище, перебирая содержимое. Однако свободного было всего полтонны. Этого мало. Задумался насчет мотоцикла и «опеля». Может, избавиться от них? Мотоцикл весит почти сто кило, легковой «опель-кадет» – тонну. Это уже кое-что. В принципе, до конца войны они мне и не нужны, а там перед демобилизацией подберу что-нибудь. Машину жаль, новая, а это редкость. Хотя вместо «опеля» я бы ту амфибию предпочел, вроде той, что магенышу ушла. Однако решение принял, и на месте взлета, на дороге, оставил и «опель», и мотоцикл, тот на подножке стоял. Пусть наши ими пользуются. Я даже отказался пристроить технику через какого-либо снабженца, это уже палево. Да и отберут, тут рядовые бойцы бессловесная скотина.

Наконец добрался до Варшавы. А тут не так и далеко, полтора часа летел на скорости двести пятьдесят километров в час. Посадку совершил на ночную дорогу и до фермы доехал на мотовелосипеде. Я его уже подготовил, обслужил, бак заправил, вполне шустро на нем катил. Впервые опробовал на ходу. Недалеко от фермы был дорожный пост и зенитная батарея, но они мне не помешали все провернуть.

В этот раз я забрал полтонны свежего молока, полтонны сметаны, ох и вкусная, полтонны сливочного масла, остальное, это около ста кило, сливками. Брал без тары, все самосливом в хранилище, ну кроме масла. И вот так полетел обратно. В Варшаве тихо, восстания пока не было, да и рано. Надеюсь, наши тут так же поступят, встанут и будут терпеливо ждать, пока немцы не задавят полностью восстание. За дело так поступят, я лично «за». Вообще история идет с заметными изменениями по сравнению с моим первым миром. Наши сейчас на Украине и Белоруссии драться должны, а мы уже в Польше. Да, с Прибалтикой сильные затруднения, но наши от Минска хотят отрезать те войска противника, что у Ленинграда, но пока не получается, хотя коридор уже пробили, причем огромный, после ремонта дороги поезда в город пошли. То есть войска, если брать историю мира моей первой жизни, опережают где на пару месяцев, где на полгода, и надо сказать, все это не без моего участия, есть чему втайне гордиться. Так что порядок.

Вернувшись, сверху приметил, что дорога пуста, нашли и забрали легковушку, и мотоцикл. Сам я отлетел подальше в тылы дивизии и сел. Правда пеший патруль побежал к месту посадки, но я, пользуясь темнотой, ушел и вернулся в свой окоп. Это произошло за два часа до наступления рассвета, даже успел уснуть, и разбудил меня носильщик, с термосами. Завтрак принес. Пшенная каша с куском трески, два кусочка хлеба и чай. Свой котелок дал и кружку. В окопах наших сейчас все пищу принимали, ложки так о котелки и стучали, ничего так, вполне сытно, а тут как раз стала работать наша артиллерия. Хорошо накрывали, сам видел два попадания в дот, пусть тот и выдержал их. А потом нас подняли в атаку. Надо сказать, прорвались к окопам немцев немногие, бежали мы за огненным валом, я впервые это делал, повторял за другими. Два накопителя сменил в амулете-защиты, но спрыгнул в окоп и, застрелив из карабина немца-автоматчика, закинул карабин за спину и подхватил его оружие, сунув три магазина за голенища сапог. Дальше зачищал окопы с помощью МП, да и наши начали подползать и спрыгивать вниз, участвуя в зачистке. Закидав блиндаж гранатами, мы зачистили его и пошли дальше. В общем, первую линию обороны взяли, уже обустраивались, а вот на вторую сил не было, и немцы немалые потери понесли, немногие смогли отступить по переходам на вторую линию.

Обед уже прошел, его нам в термосах принесли из тыла, когда к окопу, где я обустраивался на стрелковой позиции, МГ-34 на бруствере устраивал, ленты поудобнее укладывал, вышел мой ротный с незнакомым капитаном.

– Одинцовский, поступаешь в распоряжение товарища капитана, – сообщил ротный.

Я окинул того взглядом. Отметил, что стал предметом такого же изучения. Тот сразу заметил новенький орден Красной Звезды» у меня на гимнастерке. А что, комполка так и сказал, кто первый окопы возьмет, тот орден получит. Я первым был, это многие из тех, кто следом за мной добрался, признали. Честно заработный орден. Ну почти честно, о магической защите забывать не стоит. Я незаметно прибрал амулет зарядки из ниши, там накопитель стоял, в ноль разряженный, прикрытый моим вещмешком. Сидор за спину, карабин на плечо, каску я не снимал, и поспешил за капитаном, что велел следовать за ним. А двинули мы в тыл. Я думал, к штабу дивизии топаем, но он остался в стороне, тут уже тылы дивизии и артиллерийские батареи. На опушке рощи стояли две машины и броневик, генеральский трофейный «мерседес», «ЗИС-5», что доставил два десятка бойцов, которые сосредоточились вокруг, ну и пушечный броневик, укрытый под деревьями. Кто в машине сидел, я уже опознал, «Глаз» помог. Это был член Военного Совета нашего фронта. Я ухмыльнулся и с такой вот ухмылкой,