Потому что она боялась, как бы не сделать хуже? Или потому что верила, что все равно ничего не получится?

Ответа на этот вопрос у Кристины не было и по сей день.

Но зато она поняла, что, вероятно, точно так же нет ответа на ее вопрос про Кабара и у Рионы. И разве она может ее за это осуждать?

* * *

Фьор нервно выдохнул. Конечно же, это была не Ира! Просто на первый взгляд девушка оказалась на нее похожа: тот же цвет волос, та же прическа, одинаковый цвет глаз и похожий овал лица. Но стоило чуть присмотреться, и иллюзия сходства мгновенно рассеялась.

Впрочем, короткого момента заблуждения более чем хватило, чтобы испытать стресс, от которого Фьор оцепенел; он даже не смог сказать двух слов девушке и, кажется, здорово озадачил ее своей неадекватной реакцией, сначала уставившись на нее как на привидение, а потом назвав ее другим именем и убежав, ничего не объясняя.

В трейлере никого не было, Вита распределили водителем в один из автобусов каравана, Мануэль, кажется, поехал со своими бывшими коллегами из «Обскуриона», а кровать Ковбоя пустовала, напоминая о недавней потере. Оказавшись в одиночестве и все еще под впечатлением от случившегося, Фьор не смог не поддаться искушению: он достал телефон и быстро нашел страничку Иры в социальных сетях.

Новых постов по-прежнему не было. Первое время после того пожара Ира активно выставляла свои фотографии, словно пыталась ввести в заблуждение и мир, и саму себя, доказывая всем, что с ней все в порядке. Но хотя и говорят, что если ложь повторять достаточно часто, в нее поверят, в случае с Ирой ложь была слишком большой, чтобы в нее поверила она сама… И когда фальшивое благополучие, которое она транслировала на своей страничке, стало нестерпимым, Ира пропала. Фьор не видел от нее новых постов уже очень давно и лишь надеялся, что с его бывшей все в порядке – настолько, насколько это возможно для тех, кто пережил то, что довелось ей. Очень сложно собрать себя заново по крупицам после того, как твою личность разбили на кусочки. И даже если ты соберешь их заново, можешь обнаружить, что, сложенные вместе, они дают картину совсем другого человека, и в нем ты больше не узнаешь себя…

Выключив телефон – чем больше времени он проводил в «Колизионе», тем дальше и незначительнее для него становился весь этот ненастоящий виртуальный мир, – Фьор выглянул в окно. Рядом с ними по соседней полосе ехали черные фургоны «Обскуриона» – они казались сторожами, присматривающими за тем, чтобы их добыча не убежала.

Тонированные стекла надежно скрывали тех, кто находился внутри. И все же в какой-то момент фаерщик начал видеть в зеркальных поверхностях отражения костров, они вспыхивали то тут, то там и казались ожившими видениями из его снов.

Фьор встряхнул головой, отгоняя наваждение, – и с ужасом понял, что в его пальцах снова возникли неконтролируемые язычки пламени. Он не знал, что с ним происходило, но и так было очевидно: дело дрянь.

Погасив пламя, Фьор снова выглянул в окно. На этот раз никаких странных отражений в зеркальных поверхностях тонированных стекол; просто мрачные черные автобусы, едущие рядом с ними, словно конвой.

Фьор поежился; ощущать себя добычей не хотелось. Но, похоже, именно это с ними и произошло, а директор «Обскуриона» меньше всего походил на доброго самаритянина, решившего оказать бескорыстную помощь. И хотя Джордан и представил цену за свои услуги как огромное благо для тех двоих, кого он выберет, Фьору это куда больше напоминало поведение хищника, который не чурается добить уже и без того раненного зверя.

Впервые с того времени, как фаерщик оказался в «Колизионе», он чувствовал себя так, словно лишился опоры под ногами. Да, его жизнь полетела кувырком, когда у него появился фамильяр, но именно тут, в странствующем цирке, она обрела некую определенность. Да, всегда оставался риск, что каждое представление могло стать последним, да, вокруг было слишком много мистики, не поддававшейся никакой логике, а значит, невозможно было предугадать будущее. И все же в некотором роде в «Колизионе» присутствовала надежность и успокаивающая предсказуемость: ты тренируешься и репетируешь, приезжаешь в новый город, помогаешь ставить цирк, даешь представление, и если после него ты все еще здесь, то завтра будет то же самое.

Однако потом случилось удаление Сола. «Колизион» пошатнулся, но все же устоял, хотя ощущение внутренней безопасности ослабло. А после отсутствия афиш, атак гончих и особенно исчезновения Графини и Ковбоя окончательно пропали все знакомые очертания и все привычные приметы.

Фьор всегда беспокоился о том, что с ним может случиться удаление, но никогда прежде не думал, что сам цирк может оказаться под угрозой существования. Однако сейчас ощущение было именно таким. А «Обскурион» казался тем самым последним гвоздем, который вобьют в крышку гроба «Колизиона».

* * *

К тому времени, как оба автокаравана остановились на обед, Кристина уже выработала план действий – и она не собиралась никому и ничему позволять сбить себя с намеченного курса.

Совсем скоро их ждет совместное представление, и никто не знает, с какими потерями выйдет из него их цирк. Но одна вещь была неизменной вне зависимости от того, один будет выступать «Колизион» или вместе с «Обскурионом»: Кристина по-прежнему оставалась самым слабым звеном, потому что она единственная на оба цирка до сих пор не знала, какой ей достался дар, и у нее не было номера.

– Извини, у меня дела, – сказала она Рионе, когда та предложила ей пообедать вместе, и быстро выпрыгнула из трейлера. Нужно успеть совершить задуманное до того, как они снова тронутся в путь, и, значит, нельзя терять время!

Кристина не стала задерживаться у столов, возле которых уже собирались циркачи, но, несмотря на спешку, она не могла не отметить, как быстро смешались артисты обоих цирков. Они больше не держались по разные стороны дороги, не теснились около только своего автокаравана, а собрались все вместе, будто добрые старые друзья.

Впрочем, Джордана, как она убедилась, быстро просканировав толпу, среди циркачей не было. Зато Кристина сразу увидела его зама, Ронду; яркая брюнетка с саблей на поясе – похоже, она никогда с ней не расставалась! – снисходительно принимала знаки внимания от льстиво крутившегося вокруг нее Кабара.

Издалека заметив Кристину, Фьор приглашающе махнул рукой, но девушка не остановилась. Она помнила, что фаерщик хотел поговорить, но сейчас ей было не до этого. А когда прямо перед ней возник Дэнни и что-то ей сказал, она на ходу пробормотала извинение и