– Не беспокойся о нем, – сказала я. – Если понадобится, я позову миссис Морриси.

Кивнув, Клэр бросила взгляд на часы:

– Думаю, они должны уже были вернуться.

– Знаю, детка.

– Почему, по-твоему, так долго?

На этот вопрос было много ответов, но мне на ум приходил один: что в какой-то другой больнице, за два округа отсюда, другой матери пришлось попрощаться со своим ребенком, чтобы у меня появился шанс спасти своего.

Официально заболевание Клэр называлось «дилатационная кардиомиопатия». Оно поражало двенадцать миллионов детей в год. При этом заболевании полость сердца увеличена и растянута и сердце не в состоянии эффективно качать кровь. Невозможно излечить или остановить эту болезнь, но, если повезет, можно с ней жить. Если же не повезет, то человек умирает от застойной сердечной недостаточности. Семьдесят девять процентов случаев вызваны неизвестной причиной. Одни специалисты объясняют возникновение этого заболевания миокардитом и прочими вирусными инфекциями, перенесенными в младенчестве, другие считают, что оно наследуется от родителя, являющегося носителем дефектного гена. Я всегда полагала, что у Клэр второй случай. Ребенок, появившийся на свет в атмосфере горя, должен был родиться с больным сердцем.

Поначалу я не знала, что дочь больна. Она уставала быстрее других детей, но я сама, все еще находясь в заторможенном состоянии, не замечала этого. И только в пять лет, когда ее госпитализировали с сильным гриппом, был поставлен диагноз. Доктор Ву сообщил, что у Клэр слабая аритмия, которая может пройти. Он назначил ей каптоприл, лазикс, ланоксин и сказал, что нужно подождать.

В первый день учебы в пятом классе Клэр пожаловалась, что у нее ощущение, будто она проглотила колибри. Я предположила, что это волнение по поводу начала занятий. Но пару часов спустя, подойдя к классной доске, чтобы решить задачу по математике, она потеряла сознание. Прогрессирующая аритмия заставила сердце учащенно биться, и оно не смогло выталкивать кровь. А эти баскетболисты, кажущиеся такими здоровыми и падающие замертво на площадке? Это была фибрилляция желудочков, и она произошла у Клэр. Ей сделали операцию и вживили кардиостимулятор – крошечную скорую помощь, размещенную прямо на сердце и устраняющую возможные аритмии электрошоком. Клэр включили в список на трансплантацию.

Трансплантация – мудреная вещь. Ты получаешь сердце, и начинается отсчет времени, но, вопреки общему мнению, это не означает хеппи-энда. Ждать трансплантата слишком долго, когда начнут отказывать другие системы организма, никому не хочется. Но даже сам трансплантат не является чудом – большинство реципиентов выдерживают новое сердце всего десять-пятнадцать лет, а потом начинаются осложнения или происходит полное отторжение. И все же, по словам доктора Ву, через пятнадцать лет мы сможем приобрести сердце, готовое к эксплуатации, по лучшей цене… Суть его изречения состояла в том, чтобы продлить Клэр жизнь и она смогла бы воспользоваться медицинскими инновациями.

В то утро пейджер, который мы постоянно носили с собой, завибрировал.

«У нас есть сердце, – сказал доктор Ву, когда я позвонила. – Встретимся в больнице».

Последние шесть часов Клэр отмывали, кололи, обследовали, то есть готовили к операции, чтобы к тому моменту, как в изотермическом контейнере доставят чудесный орган, она смогла сразу попасть в операционную. Наступил момент, которого я ждала и страшилась всю жизнь.

Что, если… Я даже не позволяла себе произнести эти слова.

Я просто взяла Клэр за руку и переплела наши пальцы.

Бумага и ножницы, подумала я. Мы сейчас между молотом и наковальней.

Я посмотрела на веер ее ангельских волос на подушке, на бледно-голубой оттенок кожи – на мою девочку, для которой даже ее худенькое тело казалось непосильной ношей. Иногда, глядя на нее, я видела не ее – мне казалось, она…

– Какая она, по-твоему?

Вздрогнув, я заморгала:

– Кто?

– Девочка. Та, что умерла.

– Клэр, давай не будем об этом говорить.

– Почему? Разве мы не должны все о ней знать, если она будет частью меня?

Я прикоснулась к ее голове:

– Мы не знаем даже, девочка ли это.

– Конечно девочка, – откликнулась Клэр. – Ужасно, если у меня будет сердце мальчика.

– Не думаю, что пригодность оценивают исходя из этого.

– А должны бы, – поежилась она и заерзала в постели, чтобы устроиться повыше. – Думаешь, я стану другой?

Наклонившись, я поцеловала дочь:

– Ты очнешься и останешься все той же девочкой, не желающей прибраться в своей комнате, погулять с Дадли или выключить свет, когда спускаешься вниз.

Так или иначе, я сказала Клэр именно это. Но услышала лишь два первых слова: «Ты очнешься».

В палату вошла медсестра.

– Нам только что сообщили, что началась подготовка донорского органа, – произнесла она. – Скоро мы получим более подробную информацию. Доктор Ву разговаривает по телефону с командой врачей.

После того как она ушла, мы с Клэр сидели в молчании. Вдруг все стало реальным. Хирурги были готовы раскрыть грудь Клэр, остановить ее сердце и пришить новое. Мы обе слышали разъяснения многочисленных врачей по поводу рисков и шансов, мы знали, насколько редко встречаются детские доноры. Клэр вся сжалась, натянула одеяло на нос.

– Если я умру, – сказала она, – как думаешь, я стану святой?

– Ты не умрешь.

– Нет, умру. И ты тоже. Просто со мной это может случиться раньше.

Я с трудом сдерживалась, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Вытерла их краем больничной простыни. Клэр дотронулась кулачком до моих волос, как делала это в раннем детстве.

– Спорим, мне это понравится, – сказала Клэр. – Быть святой.

Она постоянно читала, и в последнее время ее восхищение Жанной д’Арк перенеслось на всех страждущих существ.

– Ты не будешь святой.

– Но ты ведь не знаешь этого наверняка, – возразила Клэр.

– Прежде всего ты не католичка. И, кроме того, все они умерли страшной смертью.

– Это не всегда так. Тебя могут убить, пока ты здоров, и это важно. Святая Мария Горетти была моего возраста, когда сопротивлялась парню, пытавшемуся ее изнасиловать. Она была убита и стала святой.

– Это ужасно, – сказала я.

– Святой Барбаре выкололи глаза. А ты знала, что существует святой покровитель сердечных больных? Иоанн Божий.

– Вопрос в том, откуда ты знаешь, что есть покровитель сердечных больных?

– А то! – ответила Клэр. – Я читала о нем. Это все, что ты разрешаешь мне делать. – Она откинулась на подушки. – Спорим, святой может играть в софтбол.

– Так же, как и девочка с пересаженным сердцем.