– Дочь моя, объясни, какого игрушечного кролика ты делаешь в «Шереметьеве»?

– Я взломала твой яблозвон, – радостно сказала Варвара, – и наблюдала презентацию. Жуть как интересно – расследование, мертвецы, исчезнувшие люди. Всё, как я люблю, – вроде сказок, которые фатер всегда на ночь рассказывал (убийственный взгляд Алисы в сторону Каледина). Поэтому я объяснила гувернантке, что в шкафу живут чудовища и сие обстоятельство не даёт мне возможности уснуть после обеда. Она полезла туда посмотреть, дабы доказать мне безосновательность моих страхов, и я закрыла её внутри. После ухода позвонила в Службу спасения и попросила извлечь фрау Кноблох из шкафа. Вызвала «Жёлтый фаэтон», доехала до аэродрома, оплатив заранее данными твоей карточки, сказала персоналу, что потерялась и ищу VIP-зал – ибо где ж ты ещё-то можешь быть. Мутер, я просто обожаю приключения! Скоро я пойду в гимназию, и у меня наступит скучная жизнь вплоть до замужества, когда я наконец-то смогу развлекаться, собачась с супругом круглосуточно, как ты с папой. Я лечу с вами!

Ещё в середине этой речи Алиса всем сердцем и умом поняла зловещую героиню древнегреческого эпоса Медею, прикончившую своих детей. Крикам ярости по-прежнему мешало наличие Шварца и Майлова, с любопытством наблюдавших за сценой.

– Тыыыыы… – сбиваясь на змеиное шипение, заговорила Алиса. – Ты сейчас же поедешь домоооооой… я позвоню в полицию, и тебя заберут под охраной…

Варвара переложила мороженое в другую руку и цинично усмехнулась. Встав на цыпочки и дотянувшись поближе к лицу мамочки, она довольно-таки спокойно и доходчиво прошептала:

– Я предлагаю договориться, мутер Трахтенберг. Боюсь, иначе мне придётся рассказать о снимке в твоём яблозвоне, селфи со свидания в ресторане «Бавария» с герцогом Гессен-Дармштадским на прошлой неделе. Вы там оба такие довольные… правда, не знаю, понравится ли это папе… ты же знаешь, он у нас отчаянный дуэлянт, о майн готт…

Шварц не услышал ни единого слова – он лишь видел, как полыхнули огнём глаза Алисы. Стоит отметить, что Хайнц Модестович без повязки оказался стандартным саксонцем – с плоским лицом, невыразительным маленьким носом, сжатыми в ниточку губами и крайне жидкими, прилипшими к черепу светлыми волосами. На фоне громадного горбоносого Майлова и щёголя-блондина Каледина обер-медэксперт проигрывал зрительно, но его это не волновало. С оттенком уважения он посмотрел на Фёдора:

– У вас такая умная дочь, – восхищённо заметил Хайнц Модестович. – Сколько ей лет?

– Семь, хотя по жизненному опыту я легко дал бы и тридцать, – сказал Каледин. – Искренне не советую с ней связываться. Это человек, способный ради мороженого устроить государственный переворот. Она обожает приключения, мистику и фильмы ужасов. В три года, имея при себе запас сухарей, шоколада и воды, сбежала из детского сада с целью попасть на Гаити и остаться там в качестве жреца вуду. В пять лет уже читала на двух языках, отгадывала телевизионные викторины и взламывала пароли от домашнего компьютера. Мне страшно подумать, что с ней случится в двенадцать.

– Возможно, она станет государыней, – любезно улыбнулся обер-медэксперт Шварц.

– Да. Причём самодержавной, потому что императора она отправит в сибирскую ссылку.

Хайнц Модестович перестал улыбаться.

Алиса, таща дочь за руку, двинулась к стойке авиакомпании «Двуглавый орёлъ» – покупать билет в салон первого класса для Варвары (получив в собственность золотую карточку «Visa-Патриотъ», она не могла действовать иначе). Каледин сделал из этого свои выводы и прикинул, что лететь будет весело. В предположениях он ничуть не ошибся.

…В салоне первого класса Алиса и Фёдор сели рядом. Сзади разместились обер-медэксперт Хайнц Шварц и Варвара Каледина. Скромного Майлова, настаивавшего на экономе, уговорили лететь вместе только обещанием бесплатного алкоголя в любых количествах. Воздух-барышня (как на новославянском именовали стюардесс) разнесла напитки, и Алиса, откинувшись на спинку кресла, злобно посмотрела на Каледина. Тот подмигнул.

– Не думай, что я тебя простила, – проинформировала графиня фон Трахтенберг.

– А мне это нужно? – осведомился Каледин. – Как-то я вроде и не умолял.

– Будешь, – твёрдо пообещала Алиса.

– Жду с нетерпением, – пожал плечами Фёдор.

Алиса на секунду замялась.

– Слушай, – сказала она. – А после нашего развода… ну… у тебя кто-нибудь был?

Ответ последовал не сразу – Фёдор чувствовал себя сапёром, идущим по минному полю. Одно неправильное движение (в данном случае – слово), и от него не найдут даже фрагментов ДНК. Однако затягивать было нельзя – всё могло кончиться очень плохо.

– А как ты сама думаешь?

Вопрос был дурацкий, но помог выиграть время на пару секунд. Этого вполне хватило для лихорадочных мыслей о второй фразе.

Алиса вдруг поняла: знать правду она не хочет.

– Я полагаю, что не было, – произнесла она сквозь зубы.

– Ну, вот видишь, – обрадовался Каледин своим шансам на жизнь. – Так оно и есть.

– Но с другой стороны, я тут подумала… если ты вызываешь на дуэль моих кавалеров, я имею право требовать сатисфакции от дам, заявляющих права на тебя. Ты ведь знаешь, государь император подписал петицию суфражисток,[12]уравняв возможности женщин и мужчин в дуэльном кодексе. Так что уверена, мне надо разобраться, кому ты там, скотина, втихую отправляешь эсэмэски, хотя рухлядь вроде твоего телефона, конечно же, не взломать. Для первой дуэли я выберу снайперскую винтовку. Уложу соперницу наповал. Ты помнишь, я в последнее время активно занималась спортивной стрельбой?

Каледин растёр похолодевшие кончики пальцев.

– Тебе некого вызывать. Клянусь могилой дядюшки.

– Он ещё жив.

– Я на будущее.

…Варвара оценивающе посмотрела на Хайнца Модестовича. Тот казённо улыбнулся, но холодный взгляд дочери Калединых-Трахтенбергов заставил его ощутить тревогу. Она напоминала ему маленькую вдову – зловещая блондинка с рыжинкой в волосах, одетая в тёмное платье с чёрными кружевами в виде пауков и красные, как кровь, туфельки.

– У вас, наверное, куклы с собой? – деликатно спросил Шварц.

– Какие куклы? – удивилась Варвара, глядя на собеседника карими глазами. – У меня их с трёх лет нету, сударь. Одну я выпотрошила кухонным ножом, дабы изучить её анатомию. У другой отрезала голову, когда мы с папой изображали его командировку на Гаити и я выступала в качестве лидера обезглавленных зомби. Третью запекла в микроволновке, играя в «ужин людоеда». По причине моих невинных игр родители с десяток гувернанток сменили: одна лечит нервный срыв, двое ходят на курсы психологической реабилитации, к последней недавно вернулся дар речи. Про судьбу остальных мне не рассказывали.