много времени они вдруг осознают, что человек, который рядом с ними, значит гораздо больше, чем остальные. Кто-то готов сказать о любви при первой встрече, что многим сложно понять. Почему-то, однако, с первого взгляда человек может стать особенным, можно сразу же влюбиться в черты его лица и не забывать их до конца жизни, в то время как рядом с тобой будет замечательный друг и товарищ, которого ты ценишь и уважаешь, но которого в упор не видишь, как спутника жизни. Людям, что бы ни говорили, нравится эта неуправляемость чувств. Они учатся их контролировать, думают, что гасят инстинкты, но сами ждут, когда они вдруг почувствуют то, с чем не в силах будут совладать, что толкнёт их на сумасшествие, выкинет из зоны комфорта и заставит внутренний голос вырваться наружу.

Было уже за полночь. Илья спал, а Даша просто смотрела на него, разглядывала лицо и тело, наслаждаясь тем, что чувствует. Что именно это было, она пыталась разобраться. Ей так не хотелось признаваться себе, что она любит этого человека, но в то же время она понимала, что ей неизбежно придётся это сделать, ведь от правды не убежишь. Просто это означало, что она стала уязвимой, зависимой и такой беззащитной перед ним.

Где-то в сумке в коридоре вибрировал телефон, что и отвлекло Дашу от ее мыслей. Она осозновала, что рано или поздно придётся что-то написать Вадику, с которым она поступила, мягко говоря, мерзко. В темноте квартиры было трудно ориентироваться. Даша наощупь добрела до прихожей. Взяв телефон, она обнаружила помимо трёх пропущенных только одно сообщение от Вадика: ‘я уехал’. Он прождал ее два часа. Лучше бы он закатил истерику и высказал, все, что о ней думает. В этих двух словах отражалась тяжелая грусть, унижение и разочарование. У Даши все сжалось, машинально она стала подгонять в голове текст, который она могла бы ему написать. Затем она вздохнула, приняв тот факт, что этот человек заслуживает искренности и поступать с ним как-то иначе означает обидеть его ещё больше.

Даше хотелось умыть лицо, словно это бы освежило ее мысли. Однако она перепутала двери в темноте и ввалилась в изначально закрытую комнату. Пару секунд соображала, что произошло, затем взгляд стал улавливать какую-то жуткую неразбериху в помещении, словно там был завал, в котором сам черт ногу сломит. Она стала шарить рукой по стене в поисках выключателя. Когда зажглась верхняя лампа, Даша застыла с вытаращенными глазами. В комнате почти не было мебели, в дальнем углу у занавешенного плотными шторами окна стоял письменный стол с ноутбуком, а рядом – большой мольберт. Все остальное было завалено картинами. Они валялись по полу как мусор, некоторые были подпорчены. Некоторые стояли у стен вряд и только одна висела. Та самая картина, на которую Даша обратила внимание тогда в офисе Ильи. Только сейчас она была разорвана посередине. Дарья не знала, что ей делать – вылететь из помещения и закрыть дверь за собой или же остаться и внимательнее все рассмотреть. Она перевела дыхание и стала медленно пробираться между картинами. Все они были выполнены в уже до боли знакомой манере – образы людей, природы и животных только с размытыми очертаниями. Внезапно где-то в коридоре послышался шорох, и Даша рванула к выходу. Было очевидно, что она вторглась в пространство, где ее совсем не ждали. Она погасила свет, притворила за собой дверь и направилась в ванную, куда изначально и шла. Умывшись водой, она уставилась на себя в зеркало. Вроде все, как обычно. Даша выглядела гораздо моложе своих лет, однако она видела в своем отражении уставшие от грусти глаза, которые выдавали возраст. О чем была ее грусть – она порой сама не могла сказать. Вероятнее всего, псевдожелания давали свои отголоски. Когда ты всем говоришь, что ты самодостаточная личность и живешь счастливо сама по себе, а на самом деле ждешь, когда уже можно будет упасть в объятия к тому самому человеку и выдохнуть: «наконец-то это все закончилось, как же долго ты ко мне шел». От осознания этого Дашу порой разбирали слезы, где-то в глубине своей квартиры в темноте, в обнимку с бутылкой вина. Ведь истина бывает в нем порой.

Даша огляделась. Не найдя вокруг себя ни мыла, ни полотенец, она протянула руку к ящику под раковиной, чтобы найти хоть что-то. При взгляде внутрь у Даши округлились глаза: куча какой-то косметики лежала валом – помады, туши и тональники. Мыло-таки тоже лежало там, но от чего-то Даша не была рада, что нашла его. Было совершенно очевидно, что госпожа Лола посещает эту квартиру не только в качестве гостя. Даша сделала шаг назад. Нет, быть обманутой ей совершенно не хотелось. Она решила отправиться домой, слившись тихонько из квартиры в одиночку. Все бы прошло гладко, если бы в темноте коридора Даша не ударилась ногой об угол тумбочки и громко не выругалась. Спустя пару секунд зажегся свет. В дверном проеме спальни стоял Илья.

– Ты куда? – спросил он, хотя было очевидно, что Даша пытается уйти по-английски.

– Домой. – Даше думалось, какой «классный» диалог между ними происходит, но она понимала, что это, возможно, лишь прелюдия.

– Зачем? Останься у меня. – он сделал шаг вперед и взял Дашу за руку.

– Нет, я не могу, мне неудобно, хочу заснуть дома. – Даша выдавила вежливую улыбку.

Илья приблизился к ней еще, положил руки на бедра и, глядя в глаза, сказал:

– А я хочу проснуться утром, обнять тебя и заварить кофе.

Даша осталась в тот вечер, но долго не могла уснуть, постоянно думала об этой Лоле и о том, чего вообще ей ждать от всей этой ситуации. Она чувствовала себя, как на пороховой бочке, которая может рвануть в любой момент и все ее представления об их взаимоотношениях с Ильей разлетятся кровавыми ошметками по стенам.

Утром она проснулась и, не обнаружив возле себя Илью, села в кровати. Оглядывая спальню при дневном свете, она подметила, что в комнате очень уютно. Откуда-то с кухни доносился звук гремящей посуды и кипящего чайника. Спустя минуту Илья появился в дверях с чашкой в руке:

– Как и обещал, – он присел на край кровати.

Даша взяла кружку из его рук:

– А как же обнять?

– Я это уже сделал много-много раз. Пока ты спала. – он улыбнулся, глядя ей в глаза.

На какое-то время Даша забыла о всех своих тревожных мыслях. Она растворилась в моменте, в энергетике комнаты,