Повисла тишина. Нура и Максантариус испепеляли друг друга воинственными взглядами на грани неприличного интереса. Крики птиц, порхающих между деревьями, внезапно стали оглушительными.

– Я не буду этого делать, – наконец сказал он. – Уверен, тебе не терпится найти предлог, чтобы поставить меня на место. Но с твоей стороны неправильно использовать ее.

– Все совсем не так… я уже говорила тебе. – Нура с раздраженным фырканьем выпрямилась и повернулась ко мне. – Не обращай внимания, он просто ведет себя как ребенок. Но он более чем способен обучать тебя.

– Неправда, – возразил он. – Не лги бедной девочке.

Я встретила упрямый, непокорный взгляд Максантариуса. Затем посмотрела на сжатые челюсти и ледяные глаза Нуры – такие же непоколебимые. Я толком не понимала, во что ввязалась, но чувствовала, что затевать разговор о поиске другого учителя бесполезно. После этого спора Нура уже не отступит.

«Я справлюсь», – внушала я себе. У меня огромный опыт, как заставить упрямого мужчину сделать якобы по своему желанию то, что мне нужно. Я обводила треллианских лордов вокруг пальца, как детей. Вряд ли этот раздражительный соларий сильно от них отличался.

Кроме того, я на самом деле не чувствовала нужды в обучении. Я сама могла научиться всему, что мне нужно знать. От меня требуется только соблюсти законы Ордена, заставить себя выполнить требования их представителей, а затем добиться, чтобы мне помогли вернуться в Трелл.

Надеюсь, до того, как Серел…

Я не стала додумывать эту мысль.

– Он изменит мнение, – прошептала мне Нура, затем повернулась к Максантариусу, который снова сел на корточки и рассматривал розы.

– Не вздумай оставить ее здесь, – пригрозил мужчина, не поднимая глаз.

Я же надеялась, что Нура уходит. Каждая минута, потраченная на споры, только усложнит мою работу впоследствии.

– Макс, пора что-то менять. Ты еще слишком молод для пенсии.

За ее словами скрывалась легкая, едва уловимая теплота. Но ее оказалось достаточно, чтобы Максантариус поднял голову и складка на его переносице разгладилась.

Вот как, определенно бывшие любовники. Мои подозрения окрепли и превратились в уверенность.

– Удачи, – произнесла Нура. – Скоро увидимся.

И не успела я ее остановить, не успела задать хоть один из десятка вопросов, что вертелись на языке, как она прочертила две неровные полоски на маленьком листе пергамента, который держала в руках, и исчезла.

А я осталась в саду.

– Проклятье, я же просил так не делать, – проворчал Максантариус.

По саду пролетел ветерок, отчего лепестки цветов затрепетали, как крылья бабочки, а ткань моего нелепого платья прижалась к спине, внезапно и неотвратимо напомнив о заживающих ранах. Вилла дала мне обезболивающее, но сейчас его действие явно подходило к концу. С другой стороны, боль хорошо способствовала остроте мыслей.

Я наблюдала за Максантариусом, а тот старательно не обращал на меня внимания.

Скорее всего, разыгрывать покорность будет не лучшим решением. Я уже понимала, что такое поведение не вызовет у него симпатии и не поможет продвинуть наши отношения. В обычных обстоятельствах я бы полагалась на кокетство, но сейчас мне не хотелось рисковать. Совсем недавно мои попытки очаровать его вызвали лишь насмешку.

А вот роль жаждущей знаний протеже могла принести плоды. Возможно, стоило попробовать.

Мне нужно было понять, с чем придется работать.

Рассматривая спину Максантариуса, я мысленно потянулась в пространство между нами в поисках любых отголосков его эмоций, мыслей, предпочтений…

Затылок пронзила острая, пугающая боль, как будто мне прищемили дверью пальцы. Максантариус резко повернул голову и зло уставился на меня.

– Не вздумай, – прошипел он. – Никогда так больше не делай.

Я захлопнула рот и проглотила стыд.

Нура явно защитила свой разум, закрыв его от моих возможностей. Будучи вальтайном, она наверняка обладала мастерством управления мыслями, которое позволяло ей проникать в чужое сознание. Но мне и в голову не пришло, что соларии тоже так умеют, хотя теперь казалось очевидным, что всем, соприкасающимся с миром магии, необходима подобная защита.

– Прошу прощения… – пробормотала я. – Я только…

Но Максантариус поднялся, даже не взглянув на меня.

– Проклятые вальтайны, – бормотал он себе под нос. – Хитрые выродки.

Он направился к двери каменного домика. Я последовала было за ним, но на пороге он развернулся, преградив путь, и ухмыльнулся.

– Я в этом не участвую, – отрезал он.

И прежде чем я смогла ответить, захлопнул дверь с такой силой, что вибрация дерева отдалась в кончике моего носа.

Я дрожала.

Спина пульсировала болью.

После того как Максантариус захлопнул дверь у меня перед носом, он больше не выходил из хижины. Некоторое время я бродила по саду, обдумывая дальнейшие действия. Судя по всему, вариантов у меня было не много.

Поначалу мне приходилось бороться с гневом, который с каждой минутой становился все сильнее. Чтобы попасть сюда, я пробиралась через равнины, через море. Я охотилась, торговалась и пряталась. Я едва не умерла. И убила человека – при одной мысли об этом в груди сжималось от чувства вины.

И все для того, чтобы сварливый «учитель» выдворил меня за дверь и отказался обучать?

Боги, он же даже не вальтайн. Мне было мало что известно о волшебниках-солариях, но я знала, что, хотя в принципе они обладали теми же способностями, что и вальтайны, их метод использования магии сильно отличался от моего.

Тем не менее.

Я проглотила гнев и выдохнула, набираясь решимости.

Если уж меня загнали в эту ситуацию, никуда не денешься. Я сделаю все, что в моих силах.

Не знаю, чего ожидал Максантариус, но я не сдалась. Я уселась на пороге, поджав под себя ноги, и принялась ждать. Когда-нибудь же он выйдет из дома. И когда выйдет, я буду здесь. Все равно мне некуда больше идти.

Потянулись минуты – тридцать, сорок, пятьдесят. Минуты сменились часами. Я наблюдала, как в лучах заходящего солнца лепестки цветов становятся все ярче, как они впитывают закатное тепло, а затем сворачиваются в плотный бутон в сумерках.

Становилось холодно. В Трелле никогда не приходилось мерзнуть, и новые ощущения мне не понравились.

Лепестки свернулись нежным клубком, как животное, готовящееся ко сну. Мне подумалось, что хозяин сада наложил на них защитное заклинание, чтобы уберечь от холода. У меня уже стучали зубы.

И тут дверь наконец открылась. От неожиданности я дернулась, да так сильно, что спина вспыхнула болью.

В дверном проеме стоял Максантариус.

– На тебя смотреть холодно, – как ни в чем не бывало заявил он.

Я не стала отрицать.

– Ты так и собираешься тут сидеть?

– Мне некуда идти.

Я приняла самый жалобный вид.

Максантариус вздохнул.

– Как назло, она подкинула тебя мне на крыльцо в самую холодную ночь за последние годы. Я даже не помню, когда в последний раз было так холодно весной, – проворчал он и отступил от двери, настороженно глядя на меня. – Я разрешу тебе войти, но только потому, что, если оставлю тебя замерзать на пороге, придется попрощаться с моим моральным превосходством.

Я ничего не поняла из его речи, кроме