от уважения и любви в длительном союзе. А оказывается, она появляется от того, что видишь мужчину в страсти. В этой страсти он такой беззащитный…

Макс подвинулся и улёгся набок, притягивая меня к себе. В его руках тепло, но спиной ощущаю прохладный ветерок.

– Да, не лето, – говорит он, усмехаясь, голос у него снова хриплый. – Надо одеться, не хватало ещё, чтобы ты заболела.

Он отстраняется, опускает меня на спину. Наклоняется и легко целует, но смотрит ниже и всё же снова коротко губами жалит в грудь.

Он поднимается, находит свои джинсы. Я неловко сажусь на одеяле, подтянув к себе колени, и смотрю – я ещё не всё в нём разглядела.

Макс натягивает джинсы на стройные мускулистые ноги (таким ногам позавидует и некоторые девчонки!), и прежде, чем он от меня штанами всё самое дорогое прячет, я всё же вижу колечко засохшей крови на опавшем, но всё ещё очень большом члене. Значит, вот настолько он… Макс застегнулся и сел, обувает и шнурует высокие спортивные ботинки.

Легко встаёт и идёт в траву, собирает мою одежду. Я смотрю ему вслед – красиво, когда он гуляет голым торсом. В голове у меня крутится несколько глупых мыслей, и я оглядываю одеяло в поисках следов спермы. Ничего. Значит, до конца не получилось, да ещё и не кончил! Ему, вообще, было со мной хорошо?

Макс возвращается, отдаёт мне одежду, ставит рядом обувь. Смотрит, как я быстро натягиваю чёрные трусики-танго, усмехается непонятно. Он надевает майку, разыскивает в траве телефон, возвращается к одеялу.

– Макс, а ты… – все же решаю я развеять свои сомнения. – Ты ведь не получил…

Он смотрит на меня вопросительно и как-то строго, но уголки его губ подрагивают от сдерживаемой улыбки.

– Какая же ты всё-таки… – «глупая», продолжаю я за него про себя, но он говорит иначе. – Невинная…

Показывает рукой на место, где я только что сидела, и я наконец-то замечаю несколько жемчужно-белых капель.

– Прости, детка, я не успел, – Макс ласково гладит меня по щеке большим пальцем, на лице у него почти сожаление. – И не беспокойся никогда. Мужчина, Жанна, всегда, практически всегда получает удовольствие, так или иначе. В отличие от женщин.

Я так понимаю, это он сейчас говорит мне, что всё его семя… у меня внутри? Я отворачиваюсь от него и тихонько засовываю руку между ног. Да, трусики мокрые до хлюпа, на моём мокром пальце красноватая жидкость – смесь моей крови и его спермы.

Больше у меня вопросов нет, одеваюсь молча. А Макс внимательно смотрит за мной, у него они есть, вопросы.

– А сейчас… – спрашивает тихо. – Тебе всё ещё больно?

– Нет, – говорю уверенно. Не совсем, конечно, это правда. – Ну, пойдём, я уже оделась.

Макс закидывает одеяло на плечо и подхватывает меня на руки. Видимо, моему ответу не поверил, думает, что сильно ранил. Он легко несёт меня, с лицом задумчивым и серьёзным. Я обнимаю его за шею и поглядываю иногда на него снизу, прижатая к груди, как маленький ребёнок.

– Поставь меня, я могу идти, – заверяю. Макс с сомнением смотрит, но слушается и ставит меня на ноги. Мы идём помедленнее, вцепившись друг в друга на каменистом пляже. Молчим, думаем каждый о своём, и это беспокоит.

Я иду и осмысливаю то, что открыла ему свою самую тайную тайну – показала сидящую во мне тварь. Сама не знаю, как на это решилась. Но он не испугался, не отвернулся от меня. Он сделал меня своей. И я о том, что случилось, не жалею. А теперь как? Будь, что будет?

О чём думает Макс, я не знаю. Даже предположить не могу, всё-таки, мы друг друга мало знаем. Слишком быстро всё у нас, слишком рано. И мне страшно, что закончится так же неожиданно, как внезапно разгорелось. От того, что он молчит, мне тревожно – а вдруг, ему не понравилось со мной и он… жалеет?

Мы пришли к парковке, так же молча. Остывший кофе выбросили в мусор, несъеденные булочки остались в лесу – зверюшкам.

Макс помог мне сесть в машину, захлопнул дверцу. У него сейчас лицо такое мрачно-серьёзное, непривычно таким его видеть. Я смотрю на него, как он садится в машину, двигается так легко и точно, весь какой-то опасно-хищный. Разглядываю лицо, внимательные глаза под низкими, с изломом, бровями. Красиво очерченные губы, обычно всегда готовые рассмеяться. У него тогда на щеках такие ямочки-запятые, что хочется утащить его от всех подальше, и целовать в уголок смеющегося рта, переходя по скуле на широкую шею…

Макс молчит, и я тоже не знаю, что сказать. Что-то происходит, но вот что – не понимаю.

День ещё не угас, когда мы приехали к моему дому. Макс припарковался, вышел из машины и открыл мне дверь. Внезапно подхватил и на руках втащил в подъезд.

– Макс! – я возмущённо вскрикиваю. – Да я могу сама…

– Можешь-можешь, – наконец-то чуть улыбается мой… любимый.

Он легко взбегает на третий этаж, доносит меня до квартиры и опускает на ноги около двери.

– Чем займёшься? – спрашивает натянуто и серьёзно. Я не знаю, просто пожимаю плечами. Я надеялась, что он зайдёт, но, видимо, у него другие планы.

– Наверное, наберу ванну, – перечисляю грустно, и на лице у Макса возникает виноватое выражение. – И посплю… потом, возможно, почитаю…

– Я не знаю, может, ты не так хотела… – выдаёт он с озадаченной миной, запуская руку в шевелюру. Я непонимающе округляю глаза.

– Первый раз… ну, там, конфеты, букеты, лепестки и свечи… – говорит он. И я вдруг понимаю.

– Это ты об этом молчал всю дорогу? – легонько бью его в грудь, и он кивает. – Фу, напугал меня, ненормальный.

Облегчение похоже на спасительный дождь. Обнимаю его за шею, целую в подбородок. Макс отвечает поцелуем в губы.

– Отдохни, котёнок, я поехал, – он ещё раз меня кратко целует. – У меня сегодня ещё есть одно дело.

Я согласно киваю и с сожалением смотрю, как он уходит.

Глава 8. Жанна. Хорошие девочки любят подонков.

Я вошла домой, закрылась на все замки, медленно разделась. И действительно набрала себе ванну погорячее. Всё-таки, я к детям пока не готова, да и Макс, я думаю, тоже. Надо было, конечно, правильно предохраняться, но я же не думала, что это так быстро у нас случится. Ну, придётся хотя бы так, малоэффективно и вдогонку. Я про контрацепцию в интернете читала, небольшой шанс есть, что ванна поможет.

Не спеша