него, закатились, и дыхание стало прерывистым. Увидев бледное лицо любимой, Михаил перепугался не на шутку.

«Нет уж!» – рявкнул он сам на себя и, подхватив Надежду на руки, бросился к машине. Дьяконов вспомнил, как всю дорогу до районной больницы гнал на предельной скорости, ворвался в приемный покой и заорал, будто его самого ранили, требовал отставить все дела и спасти его Надю. Потом долго сидел под дверью кабинета томографии. Ждал, когда выйдут врачи и вынесут вердикт. Из всех молитв Дьяконов помнил только «Символ веры» и без устали повторял, не желая останавливаться и подумать о последствиях. Боясь даже помыслить, что с ним станется, если жена не придет в сознание. Он тупо смотрел на коричневый, только что вымытый, линолеум «под паркет», и казалось, запомнил навсегда черные и коричневые переплетения нарисованных дощечек. Долго никто не выходил, и Михаил, внутренне раздражаясь, боялся, что не выдержит и разнесет в хлам это богоугодное заведение. Первым из кабинета вышел Сергей Яковлев, знакомый травматолог, из дома вызванный Хоппером еще по пути к больнице. Сережка поморщился и, потерев худыми длинными пальцами переносицу, пробасил хрипло:

– Все обошлось, Миша. Сотрясение мозга, но внутренней гематомы нет. Постельный режим, желательно остаться в больнице.

– Просто лежать и дома можно, – пробурчал Дьяконов, нутром чувствуя, что не может оставить здесь Надежду. – Уколы там всякие тоже. Как думаешь, отпустят?

– Насильно держать не станут, и так стационар переполнен, – отмахнулся Сергей.

Медсестра торопливо выскочила следом и понеслась по коридору, оставив дверь кабинета открытой. Хоппер увидел бледную Надежду, плашмя лежащую на кушетке, и решительно шагнул внутрь, несмотря на предостережения приятеля.

– Ты как? – выдохнул Михаил, опустившись перед кушеткой жены.

– Забери меня отсюда, пожалуйста, – чуть слышно прошептала Надежда.

Дьяконов кивнул и обратился к врачам:

– Мы хотим уехать, дома и стены помогают.

Местный доктор, невысокий щуплый старик, встрепенулся, собираясь что-то сказать, но Яковлев покачал головой.

– Пусть едут, Николай Аркадьевич. Под мою ответственность, – заверил он.

Теперь, оставшись вдвоем в пустом доме, Дьяконов не знал, что предпринять. Оставить Надюшку одну – невозможно, но доктора настаивали на легкой пище: бульоны, пюре. Михаил заглянул в морозилку, точно зная, что базарная курица там в одночасье не появилась. Только пельмени и замороженная пицца – радость холостяка. Он вернулся в спальню и умостился на самом краю кровати, дабы не побеспокоить задремавшую жену. Лицо все еще оставалось бледным, а под глазами залегли темные круги.

– Надоело лежать, – посетовала слабым голосом Надежда. – И в туалет хочется.

– Я отнесу, – тут же вмешался Дьяконов. – Нельзя тебе ходить.

Одинцова подумала пару секунд и согласилась.

– Только за дверью постой, ладно?

– Непременно, – мрачно заверил Михаил.

Карауля жену около двери, он глянул в коридорное окно, выходящее на соседнюю улицу. Вдали виднелись заснеженные деревья, покосившиеся заборы соседних владений, а над всем этим зимним пейзажем возвышался большой кирпичный дом с зеленой крышей. Танеевский особняк. Дьяконов прислушался к звукам, доносящимся из санузла. Тишина. Он быстро метнулся в спальню и, нисколько не сомневаясь, вытащил телефон из кармана Надькиного пальто, валявшегося на стуле. Затем вернулся обратно на пост. Послышались шум смываемой воды и шаги. Михаил тихо отворил дверь и сразу наткнулся взглядом на жену, стоявшую возле раковины и использующую ту как подпорку.

– Кажется, ты прав, Миша, – пролепетала Надежда. – Я и шагу ступить не могу.

– Пошли в койку, моя прелесть, – усмехнулся Дьяконов и отнес жену в спальню.

Надя сразу же задремала, а Дьяконов, выйдя на кухню, тут же позвонил тете Тане Танеевой, Риткиной матери.

Продрав глаза, сонный и невыспавшийся, Молоканов вспомнил, что собирался сегодня заехать на работу и внимательно посмотреть записи с развешенных по офису камер видеонаблюдения.

– Ты чего такой мрачный? – удивилась Маргарита, хозяйничая на его кухне.

– В офис нужно заехать, Ритуль, – пробурчал недовольно Владимир Петрович, обнимая ее сзади и кладя голову на тонкое плечо. В глубине души он сетовал, что деньги так и не нашлись. И никаких зацепок не появилось. Но, прижимая к себе Маргариту, Владимир Петрович отчетливо чувствовал, как все беды и невзгоды уходят прочь. Кто-то из классиков говорил, что человек человеку лекарство. Вова всегда потешался над этой фразой и предлагал варианты. От поноса или от насморка? А может, жаропонижающее? Но только сейчас интуитивно осознал абсолютную правоту классика. Стоило Маргарите оказаться рядом, как отступали тревоги. Конечно, прощать пропажу двухсот тысяч Владимир Петрович никому не собирался, но теперь, обретя свою женщину, он смотрел на проблему просто, а не как на личное оскорбление.

– Может, нас завезешь домой? – попросила Рита.

– А здесь тебе совсем не нравится? – огорчился Молоканов.

– Там удобней, – пожала плечами Марго.

– Не хочу вас одних оставлять. Если Пашка залез из-за золотого листа, он или кто другой еще заглянуть могут. Хочешь, поедем возьмем все, что нужно. А может, все вместе ко мне на работу? Ты в бассейне поплаваешь, а мы с Александром в офисе поработаем.

– А так можно? – изумилась Рита. – Ты с ним справишься?

– Начнет сильно реветь, признаю свое поражение и принесу к тебе. Только ты на это не сильно рассчитывай! – хмыкнул Вова и добавил серьезно – Подумай, что кроме купальника нужно захватить, чтобы мы дважды не заезжали.

А в офисе намечался банкет. На кухонном столе виднелись разносолы: курник, оливье в салатнике, тонко порезанная семга. На плите варилась картошка, благо своя собственная кухня позволяла.

– Вы бы еще тут гуся запекли, – усмехнулся Молоканов. – Чего в праздничный день дома не сиделось?

Топ-сплетники застыли, аки жена Лота. Ну или его гарем.

То ли не ожидали, что шеф заявится, то ли немного опешили, где за пару прошедших суток директор обзавелся грудным ребенком. Санька крутил пуговицу на Молокановском пальто и с интересом глазел по сторонам.

– Мы решили деньги найти. Их брать некому, Владимир Петрович! – с ходу заявила Алевтина Дмитриевна, главный бухгалтер. – Ко мне в кабинет посторонние не заходили. А к сейфу никто не подходил. Мне кажется, это чья-то глупая шутка.

– Ладно, ищите! – смилостивился директор. Идея о розыгрыше ему показалась здравой.

– Владимир Петрович, а откуда такой пупс? – проворковала зам. по экономике.

– На Новый год подарили! – хмыкнул Вова, направляясь к себе.

– А если серьезно? – пропела вслед зам. по финансам.

– В детском мире купил, – отмахнулся он, выуживая одной рукой из кармана пальто ключи и открывая кабинет. Серьезно оглядел всю компанию и добавил задумчиво:

– Камеры наблюдения показали, что чужие к нам в контору в означенный временной интервал не приходили. Возможно, вы и правы.

– Одинцова в кабинет заходила в мое отсутствие, – сердито заметила главбух. – Нужно ее вызвать и спросить.