я, в балерины не берут. Мне было всего семь лет, когда мне вынесли приговор неполноценности. Меня это обидело, смутило, но я продолжала просить родителей отвести меня в кружок танцев. Я так надоела своей маме, что она повела меня во Дворец пионеров в надежде, что там подтвердят, что пухляшки, как я, не должны танцевать.

Помню, как я волновалась, хотела понравиться. Женщина преподаватель поставила музыку, подтолкнула меня к середине зала. Я закрыла глаза и стала рисовать движениями то, что я слышала в музыке. Когда остановилась музыка, остановилась и я, но глаза открыть не решалась. И вдруг я услышала аплодисменты, их было много. Хлопали все: и женщина преподаватель, и девочки из кружка, и их родители, и моя мама.

– Ваша девочка танцует очень хорошо, у нее природные данные, пластика, она чувствует музыку, – сказала преподаватель маме.

– Хорошо. Мы подумаем, – ответила мама.

А через несколько дней мама с сожалением мне сказала, что возить на танцы меня очень далеко, лучше мне заниматься музыкой, научиться играть на фортепьяно. Моего согласия не спрашивали….

Я всегда в компании танцевала лучше всех, а дома танцевала одна перед зеркалом, когда родителей не было дома. Я наслаждалась.

Но во взрослой жизни не решилась отдаться танцам, так как всегда помнила, что я грузная, хотя вряд ли ею была.

И вот когда мне Наташа предложила быть стриптизершей, во мне встрепенулось детское желание танцевать и показать свой танец, а то, что мне, танцовщице, за тридцать и что в танце надо раздеваться, меня в этот момент совершенно не волновало.

Глава 12

Несмотря на то, что предложение мне понравилось, я сказала Наташе, что подумаю. Я хотела танцевать, но раздеваться на сцене мне было стыдно. Я не считала это грехом, так как в юности где-то прочитала о том, что голое тело не вожделение, а наше натуральное состояние.

И потом все древнегреческие скульптуры изображали голых или полуголых людей. Это было стремление греков показать красоту человеческого тела.

Права я была или нет, но, возможно, вспоминая о Древней Греции, я успокаивала себя: ведь на сцене быть голой, это не на пьедестале стоять голым памятником.

Во мне боролись два полюса: свобода действий и ограничение, принятое моралью; желание танцевать и усмирение глупых желаний; лёгкий заработок в удовольствие и поиск работы, достойный порядочной девушки: например, мыть туалеты.

Во мне победил полюс « плохой девочки». Я позвонила Наташе и дала согласие с условием, что она мне поможет найти одежду, подобрать музыку и просто даст совет.

Я комплексовала. Мне казалось, что моя фигура имеет тысячу изъянов. Но Наталья сказала, что сойдёт для полуосвещенного зала.

Я долго думала, под какую музыку мне танцевать. Наталья принесла записи мелодий. И мы выбрали те, под которые мне нравилось импровизировать.

– Танцуешь ты хорошо! Но помни! В стрептизе главное не музыка и не хореография, – сказала Наташа.

– А что же тогда? Фигура? – поинтересовалась я.

– Важна сексуальная харизма. И кто имеет эту харизму, пьет много стаканчиков.

– Не поняла, что пьет и зачем?

– После танца стриптезерша спускается в зал. Просит клиентов угостить ее. Если ты нравишься публике, то просить не придется. Тебя клиенты сами будут угощать.

– Чем угощать, объясни, – не поняла я.

– Ну, например, ты просишь коктейль или шампанское. Бокал-стакан выпивки стоит дорого, если перевести с песет на доллары, то приблизительно двадцать долларов бокал. Пятьдесят процентов от стоимости бокала идет тебе в зарплату, а вторая половина на счёт заведения. Чем больше ты выпьешь стаканчиков с клиентами, тем больше заработаешь, – спокойно рассказывала Наташа.

– А не опьянею ли я от стаканчиков —

– Если ты хочешь заработать деньги, а не скурвиться, то не пей алкоголь. Клиент тебя будет угощать тем, что попросишь. Ты всегда проси коктейль. Договорись с барменом, чтобы он не наливал тебе спиртного. Бармену все равно, что будешь пить, лишь бы деньги в кассу. И ещё! Не задерживайся с клиентом больше 20 минут, поговорили и проси ещё угощения. Не угощает, попроси у другого, – Наташа искренно делилась со всеми подробностями.

– А о чем говорить с клиентами? – поинтересовалась я.

– Не о чем, я имею ввиду говорить о пустяках: о погоде, о фильмах, о футболе. А лучше научись слушать клиента.

– И о чем они могут говорить? – спросила я.

– Одни будут раздаривать комплименты тебе, другие жаловаться на работу, рутину, усталость; третьи рассказывать о своем одиночестве, вызывать жалость к себе. Если хочешь привязать к себе клиента, – продолжала Наташа, – первое, слушай его внимательно; второе, восхищайся им, сочувствуй. Мужчина приходит в клуб, чтобы рядом с красивой девушкой почувствовать себя героем, уверенным в себе. Ему должно быть весело и хорошо. За это всё он готов платить. И хорошо платить.

– Ты просто психолог, – похвалила я Наташу.

– Стала психологом! Я три года в клубе отпахала. Изучила всё и вся, – улыбнулась моя наставница.

– А сейчас не работаешь там?

– Нет, сейчас учусь на косметолога. Хочу жить дневной жизнью, а не ночной. И иногда девочек устраиваю на работу. Кстати, за то, что мы с Эммой тебе нашли классную работу, ты нам должна тысячу баксов.

– Меня не удивила последняя фраза Наташи, так как я предполагала, что за устройство на работу надо платить. Об этом мне говорила ещё Марья Петровна. И мы с ней были готовы к «покупке» работы.

– Но у меня нет сейчас таких денег, – сказала я.

Оставь в залог свой паспорт. Как только отдашь деньги, получишь паспорт. Мы с тобой и расписку напишем.

– Я согласилась. Рисковала? Да! Но риск меня взвинчивал, не давал расслабиться. Мне нравилось рисковать, так как почти всегда после приходило чувство огромного удовлетворения: мой риск был оправдан, и в конечном счёте я была в выигрыше.

– А в чем танцевать? – этот аспект был для меня главным.

– Чем меньше одежды, тем лучше. И ещё, не надо оголяться до конца. Не выходи на танец в танга. Лучше в юбочке, сексуальных трусиках, шортах. Раскройся, но не разденься. Мужчины любят фантазировать, оставь их в самый пикантный момент с их эротическими фантазиями.

– Наташа, ты просто мне облегчила жизнь. Прямо легче стало, что голышом на сцене стоять не надо, – откровенно обрадовалась я.

– А стоять на сцене не надо, надо двигаться, – улыбнулась Наташа.

– Есть ещё какие-нибудь секреты? – спросила я.

– Нет. Есть совет – не вступай в личный контакт с клиентами. В клубе они добряки и весельчаки, а в своей жизни они ….как все! И еще! Если кто-то будет приставать, угрожать,