– Твоя дочь хочет от меня уйти, и я не могу позволить этому случиться.

– И ты сказал ей, что тебя отчислили, чтобы она поехала с тобой в Англию?

– Типа того.

Он смотрит то на свой стакан, то на меня.

– Это очень тупо.

– Я знаю. – Это действительно звучит чертовски глупо, когда я объясняю это вслух, но в моем воспаленном воображении почему-то имеет смысл.

– Да кто ты такой, чтобы вообще давать мне советы? – спрашиваю я в конце концов.

– Никто. Хочу только заметить, что ты кончишь так же, как и я, если будешь продолжать в том же духе.

Я хочу крикнуть ему, чтобы он на хрен заткнулся и за собой следил. Черт, но когда я смотрю на него, то замечаю то же сходство, которое отметил, когда мы только вошли. Блин.

– Не говори ей, – напоминаю я.

– Не буду. – Он поворачивается к Бетси. – Еще по одной.

Она улыбается ему и наливает нам еще. Не думаю, что я это осилю.

– Я уже хорош. У тебя сейчас три глаза, – говорю я ему.

Он пожимает плечами:

– Мне так больше идет.

Я хреновый парень, думаю я и перехожу к размышлениям о том, что Тесси – блин, то есть Тесса – делает прямо сейчас.

– Я хреновый отец, – тянет Ричард.

Я слишком пьян, чтобы чувствовать разницу между мыслью и речью, так что не уверен, то ли это совпадение, то ли я сказал это вслух.

– Слезай, – произносит грубый мужской голос слева от Ричарда.

Поворачиваюсь и вижу невысокого человека с еще более густой бородой, чем у моего собутыльника.

– Здесь больше нет табуретов, приятель, – медленно отвечает Ричард.

– Ну, тогда тебе лучше проваливать, – угрожает незнакомец.

Твою мать, только не это. Не сейчас.

– Мы не уйдем, – окликаю я его.

И тут незнакомец совершает ошибку, схватив Ричарда за ворот и дернув его вверх.

Тесса

Дорога до машины после йоги гораздо дольше обычного. Тяжесть от отчисления Хардина и отъезда в Сиэтл на время медитации ушла, но сейчас, вне стен зала, вернулась в десятикратном размере.

Как только я выезжаю с парковки, телефон, брошенный на пассажирское сиденье, начинает вибрировать. Хардин.

– Алло? – Я останавливаюсь, включаю аварийку.

Но из динамика доносится женский голос, от которого мое сердце останавливается.

– Это Тесса?

– Да.

– Хорошо, у меня тут твой отец и…

– Ее… парень… – Я слышу, как стонет Хардин на заднем плане.

– Да, твой парень, – ехидно говорит она. – Тебе нужно забрать обоих, пока кто-нибудь не позвонил в полицию.

– В полицию? Где они? – Я снова завожу машину.

– «Диззи» на Ламара-авеню; ты знаешь, где это?

– Нет, но я посмотрю в Гугле.

– Да. Разумеется.

Не обращая внимания на ее тон, я кладу трубку и торопливо ищу в Интернете дорогу к бару. Что, черт возьми, Хардин и мой папаша делают в баре в три часа дня? Почему, блин, они вообще там вместе? В голове – полный хаос. А что за проблемы с копами? Что они натворили? Мне надо было спросить женщину по телефону. Надеюсь, что они не подрались друг с другом? Это последнее, что они могли бы сделать. Воображение подсовывает картины одна хуже другой, и когда я добираюсь до места, мне уже кажется, что либо Хардин убил отца, либо наоборот. У бара не видно полицейских машин, и я решаю, что это хороший знак.

Припарковываюсь прямо перед входом и вбегаю внутрь, жалея, что на мне футболка, а не рубашка.

– Вот она! – торжествующе кричит отец.

Он набрался, это видно по тому, как он спотыкается.

– Ты бы его видела, Тесси! – хлопает он ладонями. – Хардин просто надрал ему задницу!

– Где он… – начинаю я, но в этот момент дверь туалета открывается и выходит Хардин, вытирая окровавленные руки об измазанное красным полотенце. – Что случилось? – кричу я через весь зал.

– Ничего… успокойся.

Я удивленно подхожу к нему.

– Ты пьян? – спрашиваю я, потом, наклонившись, смотрю в его налитые кровью глаза.

Он отводит взгляд.

– Может, и так.

– Невероятно.

Он пытается дотронуться до меня, но я отдергиваю руку.

– Э, тебе надо сказать спасибо, что я прикрыл твоего отца. Он сейчас валялся бы на полу, если б меня не было рядом. – Хардин указывает на человека, который сидит на полу и прижимает к щеке пакет льда.

– Я не буду тебя благодарить за то, что ты среди бела дня напился и подрался! Хоть с отцом, хоть с кем бы то ни было. Что, черт возьми, с тобой случилось? – Я толкаю его и возвращаюсь к стойке, где сидит отец.

– Не сердись на него, Тесси, он тебя любит. – Отец пытается защитить его.

Что за ерунда здесь происходит?

Когда Хардин подходит ближе, я упираюсь руками в бока и кричу:

– Значит, вы оба тут напились и теперь лучшие друзья? Вы не должны были пить!

– Детка, – шепчет мне Хардин на ухо, пытаясь обнять.

– Эй! – Женщина за стойкой постукивает по столу, привлекая мое внимание. – Тебе нужно увести их отсюда.

Я киваю ей, бросив гневный взгляд на пьяных идиотов, с которыми меня связала судьба. У отца красные скулы, похоже, его ударили, а у Хардина распухла рука.

– Если хотите вечером прийти домой, вам надо протрезветь, потому что это совершенно неприемлемо. – Я хочу отругать их обоих, как маленьких детей. – Неприемлемо для каждого из вас.

Выхожу из маленького душного бара и сажусь в машину прежде, чем они успевают подойти к двери. Хардин хмуро смотрит на моего отца – тот по-стариковски пытается опереться на его плечо. Я отворачиваюсь и кривлюсь. Пьянство Хардина меня бесит. Я знаю, какой он, когда пьяный, но не уверена, что видела его в таком состоянии прежде, даже в тот вечер, когда он перебил всю посуду. Я скучаю по времени, когда Хардин не пил на вечеринках ничего, кроме воды. У нас и так сейчас целый список проблем, и его пьянство только подливает масло в огонь.

Судя по всему, отец не так уж сильно пьян, поскольку постоянно шутит, хотя большинство его шуток безвкусные и только раздражают. Всю дорогу он вместе с Хардином громко хохочет над собственными шутками. Я совсем не так представляла себе этот день. Не знаю, как получилось, что Хардин так подобрел к моему отцу, но теперь, когда они в разгар дня на пару пьяны, мне их «дружба» совсем не нравится.

Дома сажаю отца на кухне есть кукурузные хлопья Хардина и отправляюсь в спальню, где обычно начинаются и кончаются все наши скандалы.