Кейт хотелось перескочить через дамбу и побежать к тому месту, где была устроена засада. Она закусила губу, стиснула руки, сердце ее билось сильно и часто. Хоть бы эти двое клюнули на приманку. Она видела только слабый свет фонаря, мелькавший среди деревьев. Затем и он исчез. Кейт изо всех сил напрягала слух, но слышала только чавканье волн, набегавших на илистый берег.

Хрустнула ветка, и раздался короткий крик. Затем сдавленный хрип и снова молчание.

Кейт понадобилась вся ее сила воли, чтобы остаться на своем посту. Что, если появится подкрепление? Она должна сидеть здесь, слушать и наблюдать.

Ей показалось, что прошло много часов, прежде чем в роще трижды вспыхнул фонарь. Она повернулась лицом к заливу. Трижды мигнувший ответный сигнал над водой выдал приближение люгера.

Кейт вздохнула с облегчением. Итак, все прошло гладко. Она снова приготовилась ждать, поглядывая по сторонам и прислушиваясь.

Огонь на французском корабле погас. Она услышала знакомые звуки: звяканье упряжи, глухой стук копыт, сдавленное ругательство, когда чья-то лошадь спотыкалась о кочку, — это всадники огибали залив. Когда вереница прошла, она встала, размяла затекшие ноги и направилась в рощу на поиски Ричарда. Не говоря ни слова, она подошла и взяла его за руку. В нескольких шагах от них на земле лежали два инспектора, обмотанные веревками.

— Вы отлично справились, мисс Кейт, — пробасил Джесс. — Ни за что бы не подумал, что это не настоящая птица.

— Все прошло успешно?

Он ткнул толстым пальцем:

— Видите сами. Вот уговариваю мистера Кэррила положить их на крыльцо сэру Генри в качестве подарочка.

— Я же просил не произносить мое имя, — пробормотал Ричард.

Кейт дернула его за руку:

— Но это же великолепная идея! Мы всегда оставляли бренди сэру Чарльзу. Почему бы и его брату не получить подарок? — но, почувствовав, как Ричард предостерегающе сжал ей руку, перестала хихикать.

— У меня нет желания совать голову в петлю. Эти люди останутся здесь до рассвета. Потом мы их освободим, они поскачут в Соколиный замок и доложат, что не видели ничего подозрительного. Ты убедил их, что им следует так поступить, Джесс?

— Не беспокойтесь, они сделают все как велено.

— Откуда такая уверенность? — прошептала Кейт.

Придушенный смех Джесса пронесся между деревьями словно порыв ветра.

— Оттуда же, откуда вы уверены, что тот мальчишка станет держать свой болтливый язык на замке. Храбрости у них не больше, чем у негодника Вилли.

Цепочка людей двинулась дальше, потянулась по долине между молчаливыми холмами запутанными тайными тропами. Очертания всадников и тюков над туманной пеленой, скрывавшей лошадиные ноги, казались призрачными кораблями, устремленными к неведомой цели.

Прибывшая сегодня ночью из-за Канала партия груза оказалась богатой. Что-то сложили у Нэн Гантер, что-то в погребе гостиницы, что-то в пустых склепах на церковном дворе. Кейт верхом на кобыле Тома Блэкмора поехала с Ричардом и двадцатью мужчинами к новому тайнику — подземной пещере неподалеку от Чичестера. Дело оказалось простым, как детская игра в салочки, размышляла она. Но почему Ричард выглядит таким подавленным? Даже на обратном пути, когда уже ничто не могло бы выдать их ночного занятия, кроме нескольких бочонков, которые предназначались в качестве подарков, она не переставала ощущать его напряжение.

Они остановились у поворота к коттеджу Тома Блэкмора. Шайка разделилась, люди потянулись к своим домам и фермам.

— Неплохая работа, Ричард, — весело произнесла Кейт. — И весьма чистая.

— Да. На этот раз обошлось.

— Разве этого недостаточно? Что удалось однажды, можно повторить.

— Я не уверен. Я уже завез свою визитную карточку в замок. Завтра нанесу визит сэру Генри Глинду, хотя, возможно, это слишком поспешно.

Кейт разобрал смех.

— Ох, Ричард! Как представлю, что ты пьешь его вино, поддерживаешь вежливую беседу, слушаешь, как инспектора рассказывают, что ничего не видели… Хотела бы и я оказаться там с тобой.

Мрачное настроение, угнетавшее его с того момента, когда Кейт настояла на том, чтобы подать сигнал, развеялось. Он знал, что она уже успела забыть об их споре, что глупо продолжать обижаться на ее своеволие. Предстоящий визит в Соколиный замок, во время которого он должен изобразить полное неведение и которого боялся, внезапно представился ему в другом свете.

— Я бы тоже хотел, Кейт. Но обещаю потом все тебе рассказать. Говорят, этот человек никогда не смеется…

— Неужели? — вдруг спросила она с тихой яростью. — Ошибаются. Он умеет смеяться, да-да, не сомневайся. Но это смех дьявола, не ведающего жалости.

— Кейт! Что за странные речи?

Она вздохнула и протянула руку.

— Это не должно тебя беспокоить, Ричард. За зло, которое причиняют Джудит, есть кому отомстить.

— Ты слишком много взваливаешь на свои плечи.

Она хмыкнула.

— Они у меня достаточно широкие. Наверное, в Лондоне ты видел не много таких, как мои?

На секунду он вспомнил плечи девушки, игравшей на спинете, — точеные и белые в мерцании свечей. Ричард представил, что дотрагивается до них, таких прохладных и мягких. Он зажмурился, чтобы прогнать непрошеное видение, и почувствовал на своей щеке пальчики Кейт.

— Ты устал, Ричард. И лошадь совсем сникла под моей тяжестью.

— А ты сама?

— Ах, я редко устаю. Но сейчас не отказалась бы хорошенько поспать, если только Джудит мне позволит.

— Ее до сих пор мучают кошмары?

— Далеко не всегда. Теперь она часто спит всю ночь напролет спокойно. А утром просыпается и радуется новому дню, как дитя. — Кейт помолчала и тихо добавила: — Я тоже проснулась сегодня утром счастливая, оттого что ты вернулся. Кажется, еще никогда птицы не пели так упоительно, а солнце никогда не сулило такого славного дня. Мне хотелось прыгать и громко кричать от радости, словно я опять вернулась в детство, потому что знала, что снова увижу тебя, услышу твой голос, возьму тебя за руку. Ах, Ричард, любимый мой…

Он привлек ее к себе. Но его руки ощущали только грубую ткань мужского камзола, а не скрытое под ним мягкое тепло ее тела. Она сдернула с головы платок, сняла с него треуголку и положила его голову себе на плечо, и ее рассыпавшиеся волосы закрыли ему лицо. Несколько мгновений она удерживала его, напрягая руки, но его лошадь переступила ногами, и их развело в разные стороны.

Кейт прерывисто вздохнула:

— Спокойной ночи, моя любовь. Завтра вечером я приду к тебе, чтобы послушать новости.

Он поцеловал Кейт руку и пожелал спокойной ночи. Только когда она завела лошадь в конюшню и спрятала под сеном бочонок с вином, вдруг вспомнила, что это были единственные слова, которые он произнес. Впрочем, разве она нуждалась в словах? Разве он не обнял ее, не поцеловал, не пришел в ее объятия?