Машина останавливается недалеко от маленькой городской площади, возле аллеи каштанов. Место преступления по довольно большому периметру огорожено бело-красной лентой. В центре площади с раннего утра работает следственно-оперативная группа.

– На сегодня ты свободен, – говорю, когда покидаю машину.

– Уверен?

– Да. Я возьму такси. Побудь с семьей.

Подхожу ближе к площади, не торопясь иду вдоль натянутой ленты. Внимательно рассматриваю каждого, анализирующего место преступление, в поиске интересующей меня сотрудницы. Из всей группы проводящей описание вокруг тела жертвы – лежащей на плитке девушки одетой в белое длинное одеяние, выделяю двоих. Высокую женщину с короткими пепельными волосами в классических очках. Судя по саквояжу стоящему рядом – судмедэксперт. А еще довольно маленькую девушку, стоящую в данный момент ко мне спиной. Собранные в колосок темные волосы спускаются по позвоночнику. На ней легкий оливковый свитшот, бежевые узкие брюки, белые кеды и широкие белые подтяжки. Даже не разглядев лица, понимаю, что это Тоня. Вспоминаю слова Яна под ее домом, и понимаю, что он прав. Если бы не чудо маячок, пришлось искать довольно долго. Подойти еще ближе не удастся, а значит нужно вызвать ее к себе. Замечаю полицейского, стоящего возле ограждения и подхожу к нему.

– Доброе утро! Вы не могли бы позвать Яблокову Антонину? – показываю рукой в ее сторону, – Вон ту девушку, пожалуйста. Передайте ей, что у меня для нее есть важная информация, и я буду ждать возле того кофейного фургона.

– Хорошо.

Полицейский начинает идти в направлении оперативной группы скопившейся в центре площади, а я спокойно шагаю к уличной кофейне. Достигнув, не спешу делать заказ, предпочитаю дождаться ее. Глаза блуждают по скопившимся зевакам и журналистам, стоящим далеко за ограждением.

– «I hate you», – читаю на красной футболке одного невысокого и довольно отталкивающего внешне мужчины.

Замечаю красный цвет на его руках и замираю, прекрасно осознаю, кто он такой. Красный руки метка «палача» для меня. Только вот я здесь не ради того, чтобы помочь его поймать. Все те нелепые попытки предъявить полиции очередного садиста, в надежде его поимки давно в прошлом. Я столько раз пытался разными способами достучаться до них. Увы, нужного результата никогда не следовало. Поэтому возвращаюсь к моему непосредственному объекту, то есть к ней.

Вижу, как патрульный полицейский обращается к Тоне, и она резко поворачивает голову в мою сторону. Не скажу, что она в восторге от моего появления. Снимая перчатки, Тоня оставляет наряженный труп юной девушки, подходит к довольно молодому светловолосому коллеги и что-то ему говорит.

– «Я ненадолго отойду», – читаю по ее губам.

По мимолетному адресованному мне взгляду, когда она шагает в моем направлении, улавливаю в карих глазах растерянность. Буд-то она очень рада и в тоже время недовольна. Достигнув ленты, Антонина поднимает ее и покидает зону ограждения. Легкий макияж подчеркивает естественную красоту. В тот момент, когда она подходит ко мне, внимательно рассматриваю, но ее тело, как и окружение не показывает никаких знаков. Она все еще загадка, которую нужно разгадать.

– Привет, – произносит она, когда нас разделяет несколько шагов.

– Привет, – улыбаюсь ей.

– Как ты меня нашел?

– Ну, у каждого свои секреты, – пожимаю плечами.

– И чего ты хочешь? – ощущаю исходящее напряжение.

– Для начала поговорить. Как насчет кофе?

– Хорошо.

Мы подходим к фургону, в то время когда крупная девушка в деловом сером костюме забирает свой заказ.

– Доброе утро, Егор Дмитриевич! – радостно встречает меня в окошке парень лет семнадцати.

– Здравствуй, Максим! – спокойно произношу я, давно привыкший к тем жителям города, которые хранят благодарность мне в своих сердцах, и время от времени напоминают о себе, – Как ты?

Я смотрю на возмужавшего русого парня с большими зелеными глазами и еле узнаю. Он отличается от хрупкого и закомплексованного подростка, который остался в моей памяти.

– Все хорошо, спасибо. Заканчиваю первый курс медицинского, а по выходным подрабатываю здесь.

– А как мама? – увлекшись, немного забываю о Тони.

– Вышла замуж и занимается собой. Теперь, ей не нужно переживать за меня как раньше.

– Я очень рад, – искренне улыбаюсь парню, так как именно такие моменты помогают не сойти с ума.

– Она не перестает вас благодарить.

– Не стоит. Максим, выбор сделал только ты сам, – чувствую внимательный взгляд позади, – правда, очень рад, что у вас все хорошо. А теперь можно нам два кофе?

– Конечно. Вам какой?

– Какой ты будешь? – интересуюсь у Антонины.

– Большую американо без сахара, пожалуйста.

– А мне большую капучино и тоже без сахара.

– Хорошо сейчас будет, – говорит Максим, берет стопку стаканов и ставит перед собой два.

Мы отходим в сторону и пропускаем других клиентов. На мгновение осознаю, что вчерашней легкости больше нет. Возможно это даже к лучшему. Беседуя в машине с Яном, я сам не до конца был уверен, чего именно хочу. А тут все понятно без слов и часть меня благодарна ей за это. Ну, а второй видимо придется смириться.

– Так, что ты знаешь о «воскресном палаче»? – спрашивает вдруг она.

– О ком? – мои серые глаза расширяются от изумления.

– Ты разве не слышал из новостей?

– Нет. Я не смотрю криминальные новости, – поясняю я, а про себя думаю, – «Мне и в жизни хватает».

– Жаль.

– Почему? – не понимаю я.

– Значит, ты здесь ради меня.

Каждое сухое слово предательски сковывает тело. Вдруг забываю об истинной причине моего нахождения здесь, рядом с ней. Становится немного неприятно, так как понимаю о чем она. Не скажу, тот факт, что мной просто воспользовались для меня открытие, но некая надежда все же присутствовала. Быть может, если бы она была просто девушкой, а я нормальным в некоторых рамках мужчиной, у нас вполне мог сложиться хороший страстный роман. Кто знает. Как хранитель я рад, а вот мужское самолюбие не вполне.

– И почему мне кажется, что ты не рада? – импульсивно интересуюсь.

– Все сложно.

– Ваше кофе, – произносит Максим.

Возвращаюсь к окошку. Поблагодарив, забираю два больших стакана на подставке. Расплатившись, неожиданно для себя решаю самоутвердиться. Беру ее за локоть и отвожу подальше от фургона. Она недовольно вырывается.

– Послушай, – она пытается убедить больше себя саму, – я думала, мы оба понимали, что все только на одну ночь.

– Мы можем дружить?